В ожидании новой волны

В детстве на уроках литературы все мы учили стихи про советский паспорт и с гордостью произносили слова: «Читайте! Завидуйте! Я гражданин Советского Союза!» А получив первый в своей жизни паспорт, и правда,читали и сами себе завидовали. Так были воспитаны – в гордости за свою страну. Мы не знали тогда, что очень скоро потеряем страну с названием СССР, что вместе с той великой державой канет в вечность и само понятие «гражданин Советского Союза»… Что очень многие люди будут долгие годы отстаивать свое право просто быть гражданином…

Стать «негражданином» на осколках большого Отечества оказалось чудовищно легко. Для этого достаточно было проживать в Баку или, скажем, в Ашхабаде. Да в любом городе одной из бывших советских социалистических республик. Чтобы очень скоро понять: в смуте и междуусобице, через которую прошли большинство этих республик, ты – чужой для обеих враждующих сторон. Ты и твоя семья – под перекрестным огнем. А значит, нужно просто спасать жизни. Спасения искали в России.

… Можно было пересидеть на ставшей вдруг заграничной территории смутные времена, чтобы потом понять, что для тебя лично они не закончились, потому что здесь ты уже навсегда чужой. А значит, у тебя не будет работы, кроме разве самой черной, а у детей не будет возможности учиться. И опять в качестве надежды на спасение – Россия.

В первые постсоветские годы Россия приняла на своей территории миллионные потоки беженцев из республик бывшего СССР. К этому оказалась не готова ни государственная машина, ни инфраструктура. И Россия­матушка для тысяч людей оказалась мачехой. Например, на 2002 год, когда проводилась последняя перепись населения, свое право на российское гражданство продолжали доказывать порядка полутора миллиона человек.

Проблема безгражданства стала основной в обсуждении на прошедшем на прошлой неделе в Сочи семинаре­совещании руководителей и обозревателей СМИ ЮФО, освещающих проблемы беженцев. Темой семинара значилось: «Вопросы правовой защиты, интеграции и безгражданства в зеркале СМИ». Организован он был Представительством Управления Верховного комиссара ООН по делам беженцев в РФ и Альянсом руководителей региональных СМИ России (АРС­ПРЕСС). За десять лет сотрудничества АРС­ПРЕСС с УВКБ ООН такие семинары стали традиционными, и столь же традиционно они вызывают у журналистов живой интерес, поскольку неисчерпаемая в нашей стране тема беженцев и миграции каждый год высвечивается с новой стороны. К тому же в нашем законодательстве, тем более миграционном, без эксперта разобраться очень трудно. Эспертное видение было представлено по всем направлениям: законодательному, правовому и научному. Конечно, выступили и организаторы Вольфганг Мильцоф и Джо Хенагуэр, рассказавшие о программах УВКБ ООН на Северном Кавказе, и заверили собравшихся, что в реализации этих программ они до рубля и доллара подотчетны, в частности, и Правительству РФ, так как Россия является одним из доноров… Например, 2 миллиона долларов в год Правительство РФ выделяет на программы ООН в Африке и 2 миллиона – на программы в Европе.

­ А на Кавказе программы ООН, ­ подчеркнул В.Мильцоф, ­ разработаны таким образом, чтобы дополнять усилия вашего правительства.

Есть одна категория граждан, с которой усилия нашего правительства до недавнего времени совершенно не соприкасались. С тех пор как оно кинуло им как подачку 125 тысяч за утраченное во время боевых действий в Чечне жилье. Вот уж кто оказался сиротой в своем Отечестве, хотя никогда не переставал числиться гражданином России. В официальных документах они значились «покинувшими республику безвозвратно». Не покинувшие за то же самое утраченное жилье получали по 350 тысяч рублей. Об этом неравенстве многократно поднимался вопрос на разных уровнях, но … оставался риторическим.

Выступавшая на семинаре­совещании заместитель начальника управления по делам переселенцев Федеральной миграционной службы РФ Жовзан Зайналабдиева вселила некоторую надежду.

­ Миграционная служба не раз ставила вопрос о государственной помощи лишившимся жилья. Но он не решался из­за несогласованности министерств. Наконец недавно была создана межведомственная комиссия во главе с Дмитрием Козаком, которая пришла к единодушному заключению о том, что суммы оказываемой помощи должны быть увеличены, и они должны быть одинаковы для всех.

Пока стоит радоваться только межведомственному взаимопониманию в этом болевом для тысяч людей вопросе. Чтобы трансформировать предложение в законодательную инициативу, нужно провести еще очень большую работу. А для воплощения этой инициативы в жизнь нужна еще и политическая воля…

До недавнего времени к слову «соотечественник» у меня было теплое и родственное отношение. С момента пришествия в нашу жизнь программы содействия добровольному переселению соотечественников оно стало неоднозначным – добавилась тревога. Тому есть причины. Вот только одна из них – к приемам новых миграционных потоков Россия не готова ни по каким параметрам.

Нам нужны соотечественники, которые не утратили связь с Россией, которые с уважением относятся к русской культуре и языку? По логике – конечно, нужны. Тогда почему 14­летней русской девчонке Юле, которой «повезло» родиться в Таджикистане, советуют ехать в чужую ей страну, языка которой она не знает, потому что родители увезли ее крохой, и собирать там справки, ибо только с этими справками она может получить российское гражданство? По происхождению, вере, языку, полученному здесь образованию для этой девочки Россия – родная страна. Только для страны РФ Юля не родная…

Не стали родными для Российской Федерации и афганские сироты, за судьбу которых взял ответственность еще СССР. Это ведь не дети душманов, которые убивали наших солдат. Это дети погибших офицеров армии президента Наджибулы, союзников советского войскового контингента. Этих мальчишек привезли сюда в 5 ­ 7­летнем возрасте, а сейчас им уже под 30. Здесь они жили в интернатах, учились в наших школах, в наших техникумах – по нашим, соответственно, образовательным программам. Они афганцы по крови, но русские – по ментальности. А гражданства до сих пор не имеют, хотя связи со своей исторической родиной у большинства из этих ребят утрачены навсегда. Афганистан пережил диктатуру талибов, при которой даже подозрение на знание русского языка, не говоря уж о наличии родственников в России, было равносильно смертному приговору. Их тоже посылают на родину за справками, хотя все данные об «усыновленных» СССР афганских сиротах должны быть и в интернатах, и в архиве Минобороны. К тому же на момент принятия Закона о российском гражданстве 6 февраля 1992 года все они жили на территории Российской Федерации.

Эту дату, 6 февраля 1992 года, начальник отдела по проблемам миграции Аппарата Уполномоченного по правам человека
Сергей Ягодин называет «ритуальным числом». При столь пугающей метафоричности он недалек от истины. В момент замены паспортов некоторых российских граждан, которые всю жизнь прожили в одном российском городе и никуда из него не выезжали, чуть «кондратий» не хватил, поскольку они узнали, что они, оказывается, не граждане… Просто их угораздило поменять квартиру накануне пресловутого 6 февраля 1992 года. И если человек выписался с прежнего места жительства, скажем, 4 февраля, а на новом прописался 8 или 10­го – соответственно 6­го судьбоносного числа нигде в РФ не числился, право на гражданство ему приходилось доказывать по суду. Иронизировать по поводу зигзагов отечественной бюрократической машины можно сколько угодно. Только вот попавшим в такую ситуацию было не до иронии.

А теперь вот не смешно тем, кто пытается вернуть свой изъятый паспорт. Этим людям посчастливилось получить российское гражданство и жили они не тужили и беды не чуяли, пока не приспела им необходимость обратиться за перепропиской или за загранпаспортом. А у них и обычный отобрали.

­ Изъятие Федеральной миграционной службой паспортов, выданных той же Федеральной миграционной службой, приобрело массовый характер, ­ говорит Сергей Ягодин. – 3 ­ 4 письма в неделю, приходящие в Аппарат Уполномоченного по правам человека, касаются именно этого кричащего вопроса. ФМС решила, что часть паспортов выдана необоснованно, не во всех пунктах соблюден закон о гражданстве. Причина, как правило, в том, что на первых порах в консульских учреждениях система учета была поставлена отвратительно. К тому же печать о гражданстве ставилась в паспорт СССР, а то и просто вклеивалась справка. Естественно, что­то было утеряно. Строгого учета вообще не было. В 2002­м правила ужесточились, собрали наконец единую базу. Потом начал действовать закон МВД о тотальной проверке всех паспортов. И неожиданно для человека вдруг оказывалось, что оснований для того, чтобы быть гражданином, у него не хватает – данных не сохранилось. Человек оказывается «виноватым» из­за неразберихи со стороны государства. Таких пострадавших по стране сейчас около миллиона. Да­да! Это Россия­матушка! При этом ФМС признает, что в 90 процентах случаев причиной несоответствия изъятых паспортов нормам являются технические ошибки при оформлении гражданства. Признает, но ничего не делает. Мы считаем, что на восемь месяцев (а это минимальный срок, требуемый на новое оформление) лишать человека нормальной жизни нельзя. Это ведь работа, и пенсии, и лечение… Мы внесли предложение: все имеющиеся паспорта признать действительными. То есть признать ошибку государства и исправить ее с минимальными потерями для людей… Пока это предложение в стадии рассмотрения.

Неорганизованность госаппарата и его неизживаемую склонность в случае возникновения проблем перекладывать их на плечи граждан – это еще одна причина, которая удерживает меня от аплодисментов по поводу грядущего прибытия в нашу страну миллионов новых соотечественников. Есть и другие.

Я, например, очень хотела бы верить, что Россия, следуя рекомендациям госпрограммы, будет принимать на своей территории только тех, кто сохранил уважение к ее культуре, традициям, языку. Но не очень получается. Потому что слишком много примеров, когда прибывшие на жительство демонстрируют полное пренебрежение и к тому, и к другому, и к третьему, а заодно – и к элементарным нормам общежития. И в этом смысле у нас не могут решить даже традиционные и все время умножающиеся проблемы, связанные с внутренней миграцией. И увеличивать ее мощность внешними миграционными потоками – означает кратно увеличивать напряжение в обществе и столь же кратно уменьшать уверенность коренного населения в своей правовой защищенности. Тот же Сергей Ягодин признает, что обеспечение защиты прав коренного населения – это самый непростой из всех вопросов, связанных с миграцией.

Зато активно ратующий за миграцию директор Центра этнических, политических и региональных исследований Владимир Мукомель считает разговоры о том, кто в России более коренной, вообще непродуктивными. Мастерски апеллируя формулировками «потворство ксенофобским настроениям», «неоимперское мышление», «сконструированный миф», Владимир Изявич, сам того не желая, подкинул дополнительную информацию к новым «новоимперским» размышлениям. По данным разных опросов, 62 процента респондентов считают, что необходимо ограничить въезд мигрантов в Россию, 52 процента одобрили бы депортацию инородцев (формулировка В. Мукомеля), 44 процента не против, чтобы все мигранты – и легальные, и нелегальные – были депортированы. Это лишнее подтверждение того, что становиться страной миграционного типа Россия не готова. Неприятие не возникает на пустом месте. За радикальные меры против мигрантов выступают те, кто на бытовом уровне столкнулся с последствиями бесконтрольных миграционных процессов. А таких, как показывают цифры, большинство. Это что – тоже «сконструированный миф»?

Мне тоже кажется чудовищной ситуация, что в год из России в Таджикистан отправляют более четырех сотен гробов с телами погибших на работе или в уличных драках таджиков и что отдельной строкой в бюджете Таджикистана значится помощь семьям погибших в России. Тут есть два «но». Во­первых, никто не ведет статистику пострадавших от гастарбайтеров у нас. Во­вторых, страшная судьба таджиков, нашедших смерть в России, лишнее подтверждение того, что открывать дополнительные миграционные шлюзы, мягко выражаясь, несвоевременно.

Владимир Мукомель утверждает, что мигранты занимают рабочие места и выполняют черную работу (дворников, грузчиков, строителей), которая не востребована населением.

Ну это ­ разве что в пределах Московской кольцевой автодороги… Там люди поизбалованнее и поразборчивее. Южный федеральный округ страдает как раз от недостатка рабочих мест. В том числе – чернорабочих. У нас вон дворницкое место на вес золота, и трагедией становится для бабушки­пенсионерки ее собственное 70­летие, поскольку после юбилея она отправится доживать на одну пенсию. Такая возрастная отметка для дворников установлена. А желающих работать – хоть отбавляй. В восточных районах края, самых проблемных, работы нет как таковой – даже для молодежи.

Советник Комитета Госдумы России по конституционному праву и государственному строительству, член экспертного совета ГД РФ Алексей Филимонов тоже считает, что миграционная политика не терпит обобщений, что на данный момент мы представления не имеем о рынке труда в регионах, а главное – почему­то ставим вопрос о громадных потоках дешевой рабочей силы и совершенно не говорим о развитии производственных технологий. Ведь чем сложнее производство, тем более подготовленные рабочие ему требуются.

Вот, наверное, всеми этими неувязками и нестыковками и объясняется непоследовательность Правительства России, которое летом объявило о программе по переселению соотечественников и либерализации миграционного законодательства, а осенью постановило освободить рынки от мигрантов и на нынешний год квоты на временное проживание сократило вдвое… Мы ведь не готовы ни к либерализации, ни к новой миграционной волне. Она нас просто смоет. У нас ведь даже законодательной «дамбы» нет. Есть закон о беженцах, закон в вынужденных переселенцах, закон о правовом положении иностранных граждан, которые, как мы видим, не решают всех проблем. Алексей Филимонов рассказал еще об одной законодательной инициативе, которая ждет своего обсуждения во втором чтении уже почти два года. Это законопроект о порядке въезда и выезда, подготовленный совместно Думой, Федеральной миграционной службой и Министерством иностранных дел. Так вот, Алексей Павлович говорит, что после первого чтения был инициирован всплеск общественной активности против, казалось бы, логичного и обоснованного пункта: об ужесточении правил пребывания (вплоть до депортации) для иностранных граждан и лиц без гражданства, которые проявляют неуважение к государственным символам и духовно­культурным ценностям России… Вот интересно, кто именно режиссировал этот массовый общественный протестный ажиотаж? Потому что эти неизвестные пока нам лица как раз и добиваются того, чтобы духовные, исторические, культурные ценности России оказались незащищенными.