Ванька Жуков и компьютер
- Мишанька, а давай-ка мы лучше почитаем с тобой Чехова и узнаем, как жили-были твои сверстники более ста лет назад.
- А кто такой твой Чехов? - напружинился внук. - Нам не задавали.
- Антон Павлович Чехов – это добрый русский писатель, - молвил дед. - Такой же, как Пушкин, Михалков, Чуковский. Слышал, небось?
- Да, - заулыбался Миша. – Муха-Цокотуха, позолоченное брюхо… Дядя Стёпа-милиционер…
- Ну вот, - обрадовался дед. - А Чехов написал про мальчика Ваньку Жукова, которого уже больше века знает весь мир. Вот послушай! – И Афанасий Никитович стал по памяти читать: «Ванька Жуков, девятилетний мальчик, отданный три месяца тому назад в ученье к сапожнику Аляхину, в ночь под Рождество не ложился спать… Он писал письмо …на деревню, дедушке…»
Дед замолчал и посмотрел на внука. Миша держал в руках свою любимую игрушку, какого-то монстра, похожего на героя современного зарубежного мультика, вкручивал ему очередную деталь и сосредоточенно сопел. Дед продолжил читать: «…Дождавшись, когда хозяева и подмастерья ушли к заутрене, он достал из хозяйского шкапа пузырёк с чернилами, ручку с заржавленным пером и, разложив перед собой измятый лист бумаги, стал писать. …Бумага лежала на скамье, а сам он стоял перед скамьёй на коленях. «Милый дедушка, Константин Макарыч! – писал он. - И пишу тебе письмо. Поздравляю вас с Рождеством и желаю тебе всего от Господа Бога. Нету у меня ни отца, ни маменьки, только ты у меня один остался» - так жалостливо произнёс Афанасий Никитович, словно сам писал это письмо Ваньки Жукова.
- Дедушка, ну хватит, - захныкал Миша. – Давай компьютер включим, там гонки… Знаешь, как здорово… Я хочу…
Афанасий Никитович попытался читать рассказ дальше, но внук был неумолим и требовал включить компьютер. Дед уступил…
Через полчаса бешеных гонок и душераздирающих визгов колёс, сигналов полицейских теперь уже взмолился дед и попросил выключить компьютер. Миша согласился, и Афанасий Никитович снова стал читать рассказ Чехова. Но буквально через минуту внук заявил:
- Дедуля, вот когда учительница задаст, тогда и будем читать твоего Ваньку.
- Ну хорошо, - согласился дед. – Тогда давай Пушкина. И стал выразительно декламировать : «У лукоморья дуб зелёный, златая цепь на дубе том. И днём и ночью кот учёный всё ходит по цепи кругом…» Он так увлёкся, что не сразу услышал протесты внука, и продолжал: «Идёт направо – песнь заводит, налево – сказку говорит… Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит… Там на неведомых дорожках …»
- Дедулечка, ну, пожалуйста, не надо больше ни про кота, ни про лукоморье… Давай по телику смотреть мультики, - захныкал Миша.
- Внучок, а как же Пушкин? Ведь он обидится… - молвил дед.
- А давай завтра… Я вот приду с дзюдо и почитаем. Хорошо?
Афанасий Никитович тяжело вздохнул. Ему стало жалко и Ваньку Жукова, и Чехова, и учёного кота вместе с Пушкиным. Но делать было нечего, и он включил телевизор.
Назавтра история повторилась в более резкой форме. Афанасий Никитович только начал четверостишие «У лукоморья дуб зелёный…», как внук закричал:
- Дедушка, не хочу лукоморья! Включи компьютер!
И тут Афанасий Никитович проснулся. Он лежал на диване в родной хате, за окнами серебрился лунный свет. Послышался удаляющийся натужный вой мотора автомобиля. На подушке - раскрытый томик с рассказами Чехова. Афанасий Никитович встал, накинул на плечи штопаный-перештопаный полушубок, сунул ноги в валенки и вышел на крыльцо.
Погода была просто великолепная. Воздух, пахнущий арбузами, был сух и прозрачен настолько, что видны все дома в оба конца улицы. Вокруг всё серебрилось: и ограда, и ели, которые он посадил ещё в молодости, и крыши домов, и даже провода, протянувшиеся к ним. А на небе такие яркие звёзды: и крупные, как яблоки, и мелкие, величиной с горошины. Они заполнили собой всё небесное пространство, а не только белёсое полотно Млечного Пути. Вместе с Луной звёзды сияли и светились так, что можно было читать книжку без очков. Афанасий Никитович ощущал морозный воздух всей душой, будто пил его, как пузырящийся нарзан, и не мог напиться.
Он возвратился в дом, подкрутил фитилёк в слабо горящей керосиновой лампе, так как электричество отключили ему ещё до Нового года за неуплату, взял с подушки в руки томик Чехова, открыл на странице с рассказом «Ванька» и задумался. Афанасий Никитович как бы снова погрузился в сон и представил наяву своего любимого внука, жизнь которого совсем не похожа на судьбу героя чеховского рассказа. Ведь родители Миши – сын и невестка, хоть люди и небогатые, но и не бедные, всё же как-никак предприниматели. Хотя, кто знает, как повернётся дальше. Может, с нынешним капитализмом в страну вернутся и те порядки, что были при царе-батюшке, а может, заживёт она ещё лучше, чем при недостроенном социализме, которому он отдал всю свою жизнь. Афанасий знает об этом не только из книжек. Он помнит рассказы своего прадеда Фомы Савельевича, который прислуживал в городе у почтмейстера, ухаживая за его сыном-барчуком. Вон в нынешнем поместье бывшего директора совхоза, а ныне сельского богатея, говорят, нравы теперь покруче, чем в чеховские времена.
Афанасий Никитович тряхнул головой, отгоняя дурные мысли, перекрестился на маленькую иконку в углу, сохранившуюся ещё от бабушки Дуни, тяжело вздохнул. Затем сел к столу, нашёл ручку, открыл старую, ещё свою школьную тетрадь в клеточку и стал быстро писать: «Дорогой мой внучок, милый Мишенька! Пишет тебе твой дедушка Афанасий Никитович Липовка, - начал он. Буквы в строчках ложились ровненько, как столбики вдоль дороги, – почерк у деда был каллиграфический ещё со школы. Так его научила родная тётушка Женя – первая учительница Евгения Фоминична. И он продолжал: - Живу я хорошо. Вот вчера принесли пенсию и как раз машина приехала, керосин привезли. Купил сразу пять литров. Так что до лета хватит для лампы. Молоко беру у соседей, у них своя корова. А Ночку нашу (ты, наверно, не помнишь?)продал я в соседний хутор Заручевье, так как сена не заготовил, силы не те. Бычка Миньку ещё осенью отдал соседу. Так что теперь у меня только три друга – это гуси Катюша и Гаврюша да Рыжик – мой верный сторож, который хоть редко, но гавкает. Да …вот ещё Мурчела, киска моя, до того умное животное, всё понимает, только не разговаривает. Катюша через день несёт яйца. Они такие крупные, что одного на завтрак хватает. – Дед передохнул, погладил кошку, задремавшую на коленях, и продолжал: - Приехать к тебе я не могу, т.к. за билет только в одну сторону надо отдать всю мою пенсию. И потому пишу тебе письмо, дорогой мой внучок. Есть у меня большая просьба. Когда ты подрастёшь, обязательно прочти рассказ Антона Павловича Чехова «Ванька». И ты узнаешь, как жили твои сверстники в ту далёкую пору…»
Афанасий Никитович оторвал взгляд от тетради, за окном посветлело. Он подкрутил фитиль в лампе и продолжил писать. «А ещё хочу тебе рассказать, о чём ты не узнаешь ни от учителей своих, ни из книжек, - продолжил он. - Мой дед, а твой, значит, прапрадед Фома Савельевич рассказывал, что у него были друзья или даже дальние родственники по фамилии Жуковы. Одного из них как раз и звали Иваном, то есть Ванькой. А служил он в подмастерьях у сапожника, только не Аляхина, как у Чехова, а у Пряхина. Наверно, писатель в рассказе изменил ему фамилию. А второго мальчика звали Жора, т.е. Георгий, но тоже Жуков. И служил он у барина, только у другого, по соседству. Так вот этот Жора Жуков стал потом известным всему миру Маршалом Победы Георгием Константиновичем Жуковым, который разбил самого Гитлера в его логове, в Берлине, когда фашисты хотели лишить нашу Родину, да и всю Европу свободы и поработить всех нас. Когда ты станешь совсем взрослым, то прочти ещё книги, которые написали Николай Некрасов и Максим Горький. Называются они «Кому на Руси жить хорошо» и роман «Мать». Так вот тот Жора Жуков, о котором рассказывал мне дед Фома, научился грамоте и стал великим человеком благодаря власти, которая пришла на смену царской. А помог прогнать ту буржуйскую власть Павел Власов, про жизнь которого и его героическую маму написал наш великий писатель Горький.
А потом с нашей страной случилась беда. Не знаю, удастся ли тебе найти книжку писателя Семёна Петровича Бабаевского с названием «Последнее сказание». Если найдёшь - прочти. А там вот что сказано: «Жила-была на белом свете писаная красавица – Советская власть. Девушка работящая, честная, благородная, справедливая. На её горе отыскались христопродавцы. Они затащили её в тёмный лес – Беловежскую пущу. Изнасиловали, измазали дёгтем и грязью, а потом выставили напоказ всему миру: «Вот, смотрите, какая она - ваша хвалёная красавица».
Да, Мишенька, когда подрастёшь, ты должен знать, что эта красавица, которую звали Советская власть, как и любая женщина, порой ошибалась. Но когда она управляла Россией, то дети, внуки и правнуки вот того самого чеховского Ваньки Жукова, как и твои папа и мама (ты не поверишь!), учились бесплатно не только в школах, но и в институтах. Да и живёшь ты с родителями в квартире твоей бабушки Нади, которую ей при той власти государство дало тоже бесплатно. В ту пору это было в порядке вещей.
А ещё все мы тогда бесплатно лечились, да и почти каждый год отдыхали в санаториях и домах отдыха. Скажу тебе по секрету, что я уже полгода не хожу в нашу лечебницу, так как не могу стоять в очереди - болят ноги, а к платному врачу идти не за что. А вчера соседка вычитала в газетке, что медпункт у нас, как и школу, скоро закроют, так как деревня наша неперспективная, и добираться нам к врачам, а детишкам – в школу придётся в райцентр, за 50 километров.
Ну, да ладно, внучок. Что это я всё про себя, да про себя. Напиши мне (ведь ты уже второклассник) о своей жизни - как успехи в учёбе, как зовут учительницу, в какой школе учишься – в частной или в государственной - и вообще обо всём вашем житье-бытье. А то родителям твоим некогда, всё каким-то бизнесом занимаются. Ну, дай Бог, чтоб у них всё было хорошо и чтобы их не посадили, а то, люди говорят, что с этим сейчас запросто. Особенно с теми, у кого денег мало и не могут от судей откупиться.
А ещё, Мишенька, поздравляю тебя, маму и папу с Новым годом и с Рождеством Христовым! А пока письмо дойдёт до вас, то и с Крещением Господним. Я теперь стал очень верующим и хожу по праздникам в церковь.
Построили её на площади, где раньше изба-читальня стояла. Была когда-то такая. Папа знает, спроси у него, он ещё туда в библиотеку ходил, когда учился. С тем до свидания. Обнимаю. Целую. Твой дедушка Афанасий Никитович».
Он старательно вывел свою каллиграфическую роспись, такую, какой десятилетиями украшал финансовые документы, когда работал в совхозе бухгалтером. Аккуратно вырвал листки из тетрадки, сложил их вчетверо и запечатал в конверт с марками за 40 рублей, купленными заранее у почтальона. Написал адрес: город С.., главпочтамт, до востребования Липовке Михаилу. Потом потёр затёкшие ноги и добавил «Ефимовичу».
Светало. В сарае загоготали гуси, а под окном пролаял Рыжик и затих. Довольный собой, дед, укрутив фитилёк в лампе, задул огонь и прилёг на диван. Через несколько минут под ритмичные звуки Мурчелы он заснул крепким, предутренним сном. Как в войну, после боя. Ему снился то Ванька Жуков, то его родной внук Миша, а потом Парад Победы в Москве и сталинский Маршал на белом коне.
Николай МАРЬЕВСКИЙ.
