Видела звезда...
Окончание. Начало в №240.
Катастрофа
«Что, командир?» – побелевшими губами спросил Хусейн. «Не знаю, Дударь...» – так же растерянно пробормотал Игорь. Ну не бывает же, чтобы в одну воронку дважды. Да еще с женой, черт бы ее побрал! За себя он не боялся, а вот за Наташу – даже говорить не мог, если чувствовал хоть малейшую опасность.
Дэвид привстал со своего сиденья, вертолет опасно качнулся... Не дай Бог, сейчас вся эта махина «рубанет» с высоты, и все: никто не выживет. Игорь одними губами приказал: «Лестницу готовь! Да веревочную ищи, черт лысый! Где-где... У Топурии спроси, не видишь, он остекленел. Эмиль! Лестница есть? Давай. Крепеж готовь: попробуем выбраться... Первым пойдет Дэв, потом Дударь. Они примут Наташу. Я замыкающий. Если что со мной... А вообще, сообщите координаты! Где мы зависли хоть? Понятно, что ничего не понятно: навигация навернулась. Ладно! Дэвид, осторожно! Осмотрись и докладывай, если что там...».
Дэвид, чуть дыша, начал вываливаться в открытый люк: высота метров тридцать. «Кремлевские елки, ей-ей... Сколько их?» Из-под брюха машины он насчитал с десяток крепких деревьев: должны выдержать десант. Спокойно! Главное, что все живы, травм нет, все при памяти. А в переделках он побывал, и не раз... Эту мысль Дэвид не успел додумать: под ногами лестницу качнуло и, не удержавшись, он полетел вниз.
Ухнул в глубокий сугроб, скрывшись в нем с головой. Да, собственно, он просто пропал из виду, что немало озадачило Хусейна, уже висящего между небом и колючими елочными лапами: «Так, туда нельзя... Там какой-то пролом. А может, берлога? Тогда Дэву смерть... О боже, о чем я думаю?..» Аккуратно опустив ногу в снег, Хусейн не нашел никакой опоры: сугроб, казалось, был бездонным. Нашарив нечто, напоминающее слежавшийся снег, Дударов стал на него, одновременно натянув лестницу: сейчас пойдет Наташа. Ее крошечная невесомая фигурка замаячила над головой. «Бесстрашная жена у командира», – с легкой завистью подумал Хусейн, приготовившись принимать эту ношу и не находя твердой опоры... Наконец женщина была на земле, если можно так назвать сугроб, покрытый коркой синего снега. Она сразу же утонула в нем почти по пояс. Но «подвиг» Дэвида не повторила: не исчезла в недрах чего-то непонятного...
Эмиль успел крикнуть: «Берегись!» – и его нужные ящики вдруг обрушились на землю, едва не проломив макушку Хусейна. «Сволочь ты, Эмилька! Дай Бог тебе здоровья... Чего ты натолкал в свои ящики?» – уже на земле спрашивал командир у расплывшегося в неуместной улыбке губастого и глазастого техника. «Все, что надо, товарищ командир! Разрешите искать второго пилота Шедона!» – «Не дурачься. Выломай пару шестов... Ну выпили, раз такой запасливый...»
Как только первый шест погрузился в неведомую глубину, стало понятно, что дело плохо: Дэв застонал под толщей снега. Кое-как, с помощью саперной лопаты и каких-то фанерок из бездонного ящика Эмиля, Шедон был извлечен. Бритая голова в крови, причем кровь не текла медленной струйкой, а буквально фонтанировала. Нога неестественно вывернута, и вся растерянная команда в который раз возблагодарила всех богов: с ними врач! Наталья быстренько перевязала голову раненого, что-то там придавила, к ноге скотчем из ящика Эмиля прикрутила что-то вроде шины. Всем было ясно, что надо отсюда убираться: площадка маленькая. Над ними висит вертолет, готовый упасть в любую минуту. Но как быть с Дэвидом? Он-то парень крепкий, ему все эти раны, что слону дробина, но двигаться он сам не сможет, это точно. Носилки остались в вертолете...
Пока Игорь додумывал эту горестную мысль, Эмиль, как большая обезьяна, уже карабкался обратно в вертолет! Лестницу страховал Хусейн, и все напряженно ждали: доберутся, успеют? А вдруг вертолет их опередит и свалится с вершин высоченных елей? Непрочно там все: такую махину и сто стволов вряд ли выдержат...
Свернутые носилки копьем вонзились в снег. «По голове...» – устало подумал Игорь, но ругать ребят не стал. Надо грузить Дэвида и как-то уходить отсюда. Подальше. Мало ли что...
Дорога жизни
А эту мысль он уже не додумал: раздался страшный треск, и огромная «стрекоза» медленно пошла «мордой» вниз, обрубая винтами все: кроны деревьев, лапы елей... Раздался характерный запах: керосин течет! Надо уже не уходить, а бежать!
Носилки разворачивали на ходу: Эмиль с Хусейном тащили раненого, Наташа вцепилась руками в ручку какого-то красного ящика, замыкал процессию растянувшийся по снегу аккордеон. Отошли шагов на тридцать. Сначала из иллюминаторов повалил дым. Потом затрещало со всех сторон: горела обшивка, деревья, смола на них. И сверху лентой стекал горящий керосин! Вспомнили, что и рация осталась в кабине, а значит, они без всякой связи.
«Уходим, уходим! Нечего любоваться!.. Быстрей! Падайте и перекатывайтесь...» Летчики буквально плюхнулись на животы и, извиваясь, насколько могли, отползали по стремительно таявшему насту подальше от места катастрофы. Вертолет, догорая, ломаясь, черными шипящими кусками падал на белоснежную скатерть тайги...
Так. Все целы. Носилки наконец развернули: Дэв был прикручен скотчем накрепко. Мужики несли его, сменяя один другого. Дорога была такой... Да ее не было вообще: только временами расступалась чащоба, и стрелка компаса отплясывала непонятный танец. Никто не мог понять, где находится: то ли под землей проходила железная жила, то ли компас сломался... Внезапно, уже к исходу первого дня их вынужденного путешествия, они выбрались на лыжню. Все выбились из сил, и радоваться уже никто не мог: Хусейн с Эмилем тащили носилки с Дэвидом, следом Наталья еле передвигала ноги в неудобных для ее маленьких ножек валенках. Замыкал колонну командир экипажа, Игорь Полищук. Он привязал к ящику Эмиля веревку, найденную в том же ящике, и теперь, тихо матерясь, волок сооружение за собой. Недоволен был еще и тем, что Эмиль ни в какую не хотел бросать аккордеон. Изредка Игорь окликал его и с надеждой в голосе призывал освободиться от «этой бандуры». «Нет, командир, извини! Мы с ним горели в пожаре, куда уж бросать? Друзья мы с моей гармошкой...» Словно в ответ «гармошка» почти благодарно пискнула тихой нотой, заглушаемая шумом передвижения отряда и тяжелой крышкой ящика. Лыжня вела их вперед, к надежде: там, где кто-то прошел, пройдут и они. Уже темнело. Фонари, когда-то выпрошенные у спасателей, уверенно пробивали тьму метров на десять. Судя по скорости передвижения, отряд прошел километров семь... Дэвид тихо стонал, но бодрился, пытался руками помогать товарищам: отталкивался от снега. Кровь больше не текла, и Дэв нашел себе занятие: достал из кармана маленький фотоаппарат-мыльницу и снимал и себя, и товарищей, тащивших тяжелые носилки. На небе ярко горела одинокая звезда: казалось, она изумляется чему-то...
Укрытие
Внезапно лыжня кончилась, и только тут все поняли, что все: пропали. Буквально перед ними из темноты выросла такая чащоба, что о том, чтобы двигаться дальше и речи быть не могло. Тем более что с тайгой ночью лучше не заигрывать: мало ли кто наблюдает за ними из темноты.
Единственное счастье всей команды: сбоку от их тропы показалось нечто, напоминающее грот. Эмиль взял фонарь и пошел туда. Вскоре все перебрались в небольшую пещеру: с одной стороны, у стены, как будто кто-то нарочно навалил сушняка и коряг. Да еще валунов прикатил: можно сделать укрытие и хоть немного отдохнуть. В пещере было холодно, но все равно это – укрытие. Из ящика достали обрывки промасленных тряпок, почему-то сохраняемых запасливым Эмилем. Накидали кучу хвороста, и наконец-то все могли обогреться у огня.
Чем выше разгоралось пламя, тем почему-то становилось страшнее: казалось, за ними следят. Первым странный звук услышал Игорь. Он отодвинул жену от входа, взял фонарь и через секунду с криком ворвался в их убежище: «Хусейн! Где ракетницы? Сколько у нас ракет?» Ответил Дэвид: две ракетницы, патронов ровно восемь штук. Все розовые... «Да какая разница, какие? Мужики! Тут медведи! Не знаю, сколько... Видел двух, точно. Похоже, шатуны, не залегли на зимовку...» Уже через минуту началась работа: все стволы деревьев, коряги, камни – все, что можно, даже «волшебный» ящик, все становилось частью баррикады. Просветов было много, зверь, особенно зимой, лютый, раскидать шаткую конструкцию мог за минуту. Но все-таки у людей в пещере-ловушке были хоть какие-то шансы на спасение.
Медведи
Они пришли. Два, как и предполагалось: огромная худая медведица и второй, чуть меньше. Хитрые твари подошли молча, почти неслышно. Внезапно одна из коряг покачнулась, и в отверстие просунулась когтистая лапа, едва не зацепившая Наташу.
Дэвид, лежавший на носилках, вдруг резко перекатился на пол, вытащил ракетницу и выстрелил в пролом. Ракета, шипя, полетела прямиком в морду зверюге. Медведь, не ожидавший атаки, замахал лапами, закрутился на месте и издал то ли рев, то ли визг. Потом молча кинулся на загородку: раскидывал сушняк, валуны, куда-то улетел аккордеон... Эмиль и Дэвид стреляли из ракетниц прицельно, стараясь ослепить обезумевшего зверя. На удивление, он ничего не боялся: пер вперед, как трактор. Тот, что помоложе, кланялся кому-то у него за спиной, но в атаку не шел. «Стратеги, вашу мать!..» – орал Игорь, поджигая все новые тряпки с завернутыми в них камнями и кидая импровизированную пращу в медвежью морду.
Наконец все стихло. Медведи отступили, но не ушли: их урчание было слышно еще очень долго. В пещере тоже было тихо. Мужчины пошли к дальней стене: их интересовало нечто, белеющее в темноте. «Аллах...» – это Хусейн встал как вкопанный: дальше не пойду. Прямо на них, как-то высоко приподняв надбровные дуги, как будто удивляясь чему-то, смотрел человеческий череп... Вокруг валялись кости, разбросанные в беспорядке, многие были поломаны. Позвоночник как-то жалко выгнулся и обвился вокруг тоненького ствола обгрызенного деревца...
«Мужики... Не тот ли это охотник, что еще года три назад пропал? Тогда все думали, что утоп в болоте, а оно, видишь как...» Страшась чего-то, пережившие атаку диких зверей, сильные мужчины, давились слезами, собирая останки человека, прикрывали камнями... Тут же нашли и ружье: его бережно уложили в ящик: по номеру можно будет определить, кому так не повезло... «А может, медведи эти вообще не залегают в берлогу?.. Может, они знают, что можно прокормиться и так?..» Вопрос Дэвида повис в воздухе: все молчали. Все только смотрели на Хусейна, ритмично кланявшегося в углу. «Что делаешь, Дударь?» – «Молюсь. Не мешай...»
Ночь прошла в страхе: медведи бродили где-то рядом: костер, бережно сохранявшийся, их, похоже, нисколько не пугал. Подсчитали ракеты: осталось три штуки. Дэвид оказался хорошим снайпером: «часовые» видели сильно обожженную морду медведя.
Спаслись!
Рассвет встретил всю компанию уставшей и вымотанной неизвестностью: где же они? Ищут ли их? Ведь зарево от горящего вертолета могли и видеть... Никто не успел додумать: в отдалении раздался рокот мотора!
Осторожно, оглядываясь, Игорь выбрался наружу, приказав всем ждать. А потом началась невообразимая суета, наверняка напугавшая ночных визитеров: все начали кричать, махать обрывками тряпья, форменными куртками: прямо над ними завис родной Ми-8! Их заметили: кто-то высунулся из кабины и жестами показал: «Вперед!». И вся компания побежала вперед! Дэвид ковылял на сломанной ноге, его пинками подгонял Хусейн. Эмиль тащил свой сломанный в боях с медведями аккордеон и всего один ящик: там остался весь запас спирта (ночью командир запретил пить, чтобы не встретить хищников пьяными). Игорь бежал, утопая в жестком снегу чуть не по пояс: прокладывал путь. Все были мокрыми от налипавшего и таявшего снега и уже мало что соображали, когда вырвались из чащи на небольшую полянку, над которой висел вертолет спасателей...
Новый год встречали вместе, в теплой комнате общежития: никто не хотел покидать товарищей. Желали счастья друг другу и говорили так много, забыв про выделенный начальником отряда коньяк.
Эпилог
Через год все работали уже на разных концах не только страны, но и мира.
Внезапно пришло приглашение Хусейну: его фото нашли в какой-то серьезной киношной картотеке. И теперь он вовсю снимался едва ли не в главной роли в фильме, наделавшем шума еще до официального показа. Эмиль уехал в свою любимую Францию: завербовался на военную службу, и его фото в белой кепи-кастрюле висело у Игоря в кабине новенького вертолета. Игорь добился, чтобы его взяли на работу в серьезную авиакомпанию, работавшую в Африке. Дэвиду повезло больше всех: он не стремился никуда, дальше своего родного южного края. Туда и поехал, к маме и дочке.
А Наташа вернулась к любимому морю, и там, у синей, прозрачной воды, ждет теперь редких встреч с мужем. За руку ее держит маленькая дочка, внимательно разглядывающая горизонт: там папа. Он скоро приедет...
Анна Корсикова.
P.S. Герои подлинные. События – нет.
