Возвращаясь в жизнь…

Разбирая свои документы, натыкаюсь на письмо от своего закадычного друга, Сергея М. Оно длинное, это письмо. Этакий внутренний мир наркомана, знакомый Сереге не понаслышке. Чего он ударился в мемуары – не понятно, молодой же еще… С другой стороны – хоть так сбросить тяжкий груз с души, предупредить тех, кто еще «на берегу». Кажется мне, что чтение это полезно: кто-то, возможно, сейчас закуривает первую папиросу с анашой… В повествовании много «спецслов», но, думаю, понять их легко: чтобы не убавлять «колорит», не стала их менять на обычные слова.

Пошел лечиться

…«Жизнь вновь начинает приобретать полумрачные серые тона, опять начинаются проблемы в семье и трудности с законом. Чувствую, что надо останавливаться, но что делать?! К кому обратиться? Понимаю, что сам не в состоянии, сам уже не рад, что родился. К родителям не пойду: я их уже достал, сколько можно… Они уже давно поставили на мне крест, мать билась-билась несколько лет, но и она опустила руки: молча смотрела, как я умираю. Семь лет обещаний и обманов, любимая девушка ушла. Кому нужен наркоман?

В общем, решил попытать счастья в местной наркологии. Быстро с мамой собрали вещи и поехали, пока не передумал. Нас встретил длинный шумный коридор, в котором толпилось множество людей. Такие же, как и я, замученные, с желтыми лицами, дрожащими руками. А вон кто-то с блестящими глазами забирал документы и бежал навстречу свежим ощущениям… Могу себе представить, насколько их хватит  – плавали, знаем.

Перед нами было человек десять, а настроение паршивое, ничего не хочется, слабо раскумарился с утра. Решил, что пока есть время можно «навести движение». По телефону буквально за две минуты «пробил» обстановку и со словами: «Мам, я за сигаретами...» выбежал из больницы, сел в первое попавшееся такси и через 15 минут я «на районе» и «лекарство» уже готово. Достаю из-за почтового ящика «баян» (шприц) с раствором и, не стесняясь, колюсь на лестничной клетке… Ух! Вроде поправило! Выхожу, а таксист даже не успел докурить сигарету.

Пропустили двух человек, ну ничего страшного, главное – поправился, теперь и на войну можно. Наша очередь: «Мам, пойдем». После общения с дядей в белом халате я понял, что бесплатно попасть сюда не так-то просто: все 47 койко-мест заняты на две недели вперед, остается только становиться в очередь и ждать. Эта идея, конечно, нам не понравилась, особенно моей маме, она быстренько все узнала, что почем, и за три тысячи рублей я уже через десять минут оформлял документы. Вскоре мы отправились в отделение. На лестнице между этажами стояли сотрудники милиции с дубинками: они явно ненавидели всех, кто был по ту сторону баррикады, злыми глазами провожали и меня по лестнице, но я не сдался, рожу скорчил ту, что надо, одного из них аж перекосило…

Шестой этаж

Такого лечения я еще не видел, железная дверь с решеткой и кормушкой (в местном заведении именуется «наблюдаловкой»). «Пять дней ты будешь здесь», – прохрипела злющая медсестра. Комната 20 квадратов примерно, 14 железных кроватей, решетчатый балкон и 11 таких же бедолаг, как и я…

Весело протекало время, ванна есть, еду приносят, почему-то трамал дают, хоть 50-й (я не знаю, что это. – Авт.), но тоже дело. Первый день пролетел как вводное занятие, на следующий стало чуть потяжелее: настроения нету, дозу нагнал большую, колеса не спасают, крутит суставы, тошнит, все раздражает, так это только начало, что будет дальше? После обеда – «дорога заработала»! Свидание с родителями. Наркоманы, как сумасшедшие, глотают пачками таблетки, принесенные матерями. Я не остался в стороне, с миру по ниточке (соседи дали), и все стало на свои места. «Грузят» бедных матерей, как могут, и те тащат таблетки, какие только попросят, лишь бы лечились и не ехали домой. Так я даже раньше и не знал таких названий, пока не попал в эти стены. Молодцы!

Просветили...

Второй день был ознакомительный: я узнал, к примеру, что медсестры с радостью подрабатывают, торгуя по 50 рублей за нужную таблетку. В общем, были бы только деньги и желание. На третий день было пополнение из трех человек, два молодых паренька и какой-то цыган, черный и длинный такой, немолодой уже. Не знаю почему, но как-то мы друг друга узнали… Он сразу позвал меня на балкон, при этом забивая полный «штакет» (папиросу) анаши, таблетки, потом опять анаша, и меня напрочь «убрало с трассы». Мы курили через каждые три часа, цыган занес с собой целый стакан, каждый день в обед прибегали родители и приносили нам чего повкуснее… Полный «коматоз» в течение пяти дней: можно сказать, я в себя даже и не приходил, только для того, чтобы съесть очередную дрянь и покурить. Да… Вот тебе и пережил ломку! Получается, еще больше «встряпался», да еще и с какой-то гадостью – таблетками.

Пятый день моего пребывания в этом сумасшедшем доме пришелся на пятницу, пора выходить в общую палату. До «родительского» понедельника далеко. Ставим себе установку – любыми путями высосать из них деньги, и беремся за работу… У нас получилось! На пару пакетов мака мы насобирали, всего четыре человека, нам хватит. Ждем вечера, пока все разойдутся: меня поместили в палату к алкоголикам: все деды, скукота такая, ждать вечера «на трезвую» не очень приятно, и мы принялись убивать все, что у нас было. Чувствую, «накидался» серьезно, еще и спирта где-то взяли ребята, в шесть вечера я уже был никакой. Нам предстояло спуститься с шестого этажа по балконам: напротив стоял круглосуточный магазин, торгующий смертью. Наверное, поставили сами врачи и наладили серьезный бизнес, чтоб наркоманы лазали.

Пора стартовать! Волоку свое бренное тело к балкону и понимаю, что идти почти не могу, парализовало конечности: куча таблеток, какие-то лодочки, сверху спирта и трамала… В общем, перестарался: разок попытался вылезти с балкона, но все мои попытки увенчались поражением. И слава Богу! Я решил остаться. Ребята сходили, все взяли, пришло время приготовления наркотика прямо в унитазе, но невинная сантехническая керамика не выдержала и раскололась! Кастрюли и бутылки, разумеется, остались на месте преступления, кому до них было дело, мы даже говорить не могли… Утром нас с треском выставили из диспансера, внесли в черный список. Это значит, что теперь и ноги моей здесь не будет, и ни о каком лечении не может быть и речи. Допрыгались! В каком виде я был, в том и поехал домой, тапочки и спортивный костюм, с засохшими белыми губами от разных «колес». А в душе и даже где-то в животе – пустота и холод… Такая вот история – один из эпизодов моей никчемной тогда жизни. Это в Краснодаре было дело…»

Я вернулся!

Иногда чувствую, как не хватает мне посиделок на кухне с Серегой, ставшим нам и братом, и сыном: его рассказы, вроде бы иронично-веселые, вгоняли буквально в дрожь не только меня, но и всю мою небольшую семью. Муж все удивлялся: как выжил-то?

Одна история из его жизни: ехал в поезде, в Москву. По дороге, прямо в туалете, куском железа рвал себе вены, чтобы загнать в них содержимое шприца с обломанной иглой. Так окровавленный и прикатил в столицу. Пытался воровать. Но не получилось: попался сразу и срок получил. И там, в тюрьме, находил, чем «поправить» здоровье.

Сейчас это очень красивый молодой человек: высшее образование, с ним «ручкаются» и президенты, и так просто – высокие чиновники. Открыл реабилитационный центр для наркозависимых в Дагомысе (эстет!), взяли они там в аренду небольшие чайные плантации, орешник, шесть гектаров.

А я помню первый визит в редакцию: худенький, как старичок немощный какой-то, весь в черном, все молчал, когда другие говорили… И как он в Темнолесской тащил себя из болота наркомании! Откуда-то, из тайных углов организма, вышла на свет Божий железная воля к жизни. Шел к выздоровлению через все, что можно: лечил гепатит (все наркоманы им болеют) как рак, такой химией, после которой валялся с температурой за сорок. Вылечился. Занялся спортом: когда-то подавал большие надежды в боксе. Собрал вокруг себя таких же бедолаг, уехал с ними к морю, создал прямо-таки райский угол на побережье…

Когда я болею и когда особо плохо, он, как чувствует, звонит из своего курорта: «Натаха! Привет! Приезжай чай собирать, а то некому!» Рассказывает про обалдевших американцев, повидавших его сложное хозяйство, и ребят, которые так же, как и он когда-то, чего только не повидали. «Знаешь, когда меня видят с кубиками на животе, не верят, что я умирал от наркоты. Когда узнают, что я ветеран боевых действий, вообще дар речи теряют… А я всем стараюсь рассказать, что не так это весело и интересно – быть наркоманом: это верная смерть, Натаха… Сейчас мой главный девиз: Церковь, Бог, спорт и планы на хорошую жизнь. Сбудется все! Вот увидишь».