«Вся моя жизнь была протестом...»

Мой герой - ни дать ни взять питерский интеллигент, открытый взгляд, лучистые глаза, обаятельная улыбка и какое-то идущее изнутри свечение - даже не верилось, сколько драматичных событий вместила в себя жизнь 34-летнего мужчины. Белая горячка в 13 лет, наркотики, несколько «ходок» в тюрьму, ВИЧ. В своих идейных исканиях он прошел путь от анархизма к Богу. И пережил собственную смерть...

Родился Саша в Петербурге, в благополучной семье. Рос смышленым мальчиком. Учеба в школе давалась легко. Но чем старше он становился, тем острее чувствовал свое внутреннее несоответствие с окружающим миром. Заорганизованные школьные мероприятия вызывали у него полное отторжение и скуку. Душа рвалась туда, где он мог быть самим собой. Дворовые компании, музыка и панки. Ощущение свободы от общения с себе подобными, подогретое алкоголем. Сладкий запах дыма конопли. В пятнадцать лет стал «колоться». Начал, как и многие, с маковой соломки.
- Меня интересовало любое отхождение от нормы, - рассказывает Александр. - Еще в школе увлекся идеями анархизма, читал труды его основателей - Бакунина, Алексеева, и (смеется) шел доказывать учителям, что анархия - это хорошо. Вся моя жизнь была протестом.
- Наркотики - это тоже протест?
- Ну да.
- Как родители на все смотрели?
- Дома я вел себя прекрасно. У мамы хватало мудрости, она знала: любое вмешательство в мою жизнь я бы воспринял как посягательство на свободу своей территории. Если я во что-то погружался, она говорила: «Давай вместе». Когда увлекся идеями анархизма, мама доставала литературу и со мной вместе читала. Она считала, что это детские болезни и ими надо переболеть.
- Хотела «переболеть» вместе с вами, чтобы вас вылечить?
- Да.
- А почему не отвела от наркотиков?
- Я долго скрывал. У многих родителей, сами знаете, какая психология: даже если подозревают, не хотят до последнего верить в плохое.
Конечно, как поверить, если мальчик занимается спортом (в 14 лет стал чемпионом области по велоспорту), переходит из класса в класс, особо не утруждая себя учебой.
Не открывая учебник, я доказывал теорему, а учитель ставил в журнал сразу две оценки: два и пять. Первую - за то, что не выучил доказательство по учебнику. Пять - за то, что доказал, но своим путем.
Ему прочили МГУ, но после школы, которую он умудрился окончить экстерном, Саша поступил в техникум, где окончательно увяз в наркотиках. С маковой соломки «соскочил» на героин. Где брал деньги? Воровал, на чем в конце концов и попался. В 20 лет первый раз сел в тюрьму. Потом были еще три «ходки».

«Я знал, что у меня ВИЧ»
Когда Александр в очередной раз сел в тюрьму и прошел обследование (в местах лишения свободы оно обязательно), врачи сообщили: у него ВИЧ. Парень отреагировал спокойно: я знаю. Нет, раньше он не обращался к медикам, никаких анализов не делал. Вращаясь в среде наркоманов, поголовно «ВИЧовых», как они себя называют, Александр не мог избежать этой участи. Он помнит тот день, когда сам положил голову на плаху. Но тогда измененное сознание все воспринимало по-другому.
- Меня ломало. Думал только об одном: уколоться и не загнуться. Компания наркоманов, случайные люди. Он, ну от которого я заразился, сделал контроль - убедиться, что попал в вену, в шприц попала кровь. «Оставь мне», - попросил. Тот предупредил, что «ВИЧовый». Я махнул рукой: мол, все равно умирать. У наркоманов, сами знаете, один путь. Я жил от дозы до дозы. Конченый наркоман. Наркотики не приносили уже никакого удовольствия...
Все чаще и чаще Александра посещали мысли о самоубийстве. Ни мать, ни любимая и преданно любящая женщина (Саша до сих пор не может простить себе одного - что заразил ее ВИЧ) не смогли оттянуть его от края пропасти. Никакие увещевания, слезы не помогли. Обе женщины, настрадавшись за несколько лет, сдались: все, никакой борьбы, что будет - то будет, в конце концов, если умрет - раз переплачут.

Очнулся в морге,
с биркой на ноге
Программа саморазрушения была включена. Как признается Александр, он сам устал. В его жизни были только боль и ложь.
В тот день Александр пришел к берегу реки. Действовал механически, как под гипнозом. Наглотался таблеток, запил пивом, вкатал себе немереную дозу наркоты. Свалился в воду и «ушел»... Пять часов его тело плавало в реке, как бревно, пока не нашел его рыбак.
- Я очнулся в морге, - продолжал мой собеседник. - Голый, на прозекторском столе. Все - как в тумане. Вижу какие-то фигуры в белом рядом с соседним столом. Встаю... Вот лежит моя мокрая одежда. Надеваю на голое тело плащ и выхожу. Слышу - кричат вслед: «Постойте, постойте, милицию вызовем!..». Уже на улице чувствую, что-то волочится за ногой. Помню свое движение: срываю бирку. Подхожу к такси, что-то говорю про то, что меня обокрали и мне нужно поскорей домой... Потом в газете даже писали, как «покойник» вышел из морга.
Только дома понял, что произошло. Рассказал все маме. Она выслушала, ушла в комнату и вернулась оттуда с какими-то бумагами в руках. Это были квитки из разных монастырей, чтобы заказать молитву за меня. Все эти годы мама просила бога о моем спасении. Ездила к одному очень известному в Питере и Московской области монаху. Молитва матери меня спасла.
«Господь для чего-то оставил меня на земле»
У Александра начались попытки ухода от прошлой жизни. Поехал на Псковщину в монастырь. Но посвятить свою жизнь Богу, как признался мой собеседник, он был не готов. Возвращение домой. А вскоре - снова бегство, от прежнего себя.
- Любой возврат в мир, в старую обстановку - и меня закручивало обратно, на старый путь. Единственное, на что хватало сил, - обратно в монастырь. И снова домой.
Узнав, что в Ставрополе есть Спасо-Преображенский центр реабилитации наркозависимых, позвонил его руководителю Николаю Новопашину. Услышал в трубке: приезжайте. И все, без лишних расспросов, какие обычно были в других реабилитационных центрах.
- Когда из жизни уходят наркотики, нужно эту пустоту чем-то заполнить, - говорит Александр. - В центре я познал веру, которая стала моим внутренним стержнем. Обрел внутреннее спокойствие. Сейчас помогаю другим. «Вытягиваем» наркоманов из пропасти, в которой когда-то очутился сам. Ходим на точки, где они собираются. Раздаем наши газеты, работаем с матерями наркозависимых.
Через реабилитацию других Александр реабилитирует себя. В этом его стратегия выживания.
Слушая рассказ Александра, я боялась, что мой вопрос «Как ему живется с ВИЧ?» будет неуместным здесь, в стенах центра, где состоялась наша встреча. От него исходило такое жизнелюбие! Казалось, что он пышет здоровьем.
- Все так думают, - улыбнулся Александр. - На самом деле ни одного органа нет здорового. Вялотекущий цирроз, уже необратимый, полпечени нет. «Посадил» наркотиками - героин у нас разбавляют чем угодно. Больные почки, хронический пиелонефрит и камни. Сейчас готовлюсь ложиться в больницу дробить камни.
На учете как ВИЧ-инфицированный Александр не состоит, лекарств никаких не пьет. Объясняет: он - носитель ВИЧ, но показатели иммунитета по последним анализам пока позволяют обходиться без терапии. И добавляет:
- Люди считают, что «ВИЧовые» умирают от СПИДа. В их понятии это какая-то страшная болезнь. От ВИЧ-инфицированных шарахаются. В Питере, правда, по-другому. Когда таких, как ты, много, это не воспринимается трагедией. Особенно когда видишь, что они ходят живы-здоровы. На самом деле ВИЧ-инфицированные умирают от обычного воспаления легких, потому что у них нет иммунитета.
Александр не скрывает свой ВИЧ-статус. Правда, по прибытии в Ставрополь его предупредили: провинция - не Питер, и лучше об этом не говорить. Чувствовал ли он дискриминацию как ВИЧ-положительный? По большому счету - нет. Когда в Ставрополе попал в больницу, ему сообщили, что оперировать его будут последним. Саша отнесся к этому спокойно: «Конечно-конечно. Я понимаю».
Дома Александра ждет гражданская жена. С ней они уже 14 лет вместе. В их судьбе ВИЧ - еще одна ниточка, скрепляющая их. Но эта тема в их семье - табу. Они просто живут и, как могут, радуются жизни.
- Когда уедете из центра, чем займетесь? - спрашиваю Александра.
- Для себя решил, что буду строить свою работу возле храма. Я вижу себя в этом и понимаю, что мне от церкви отрываться нельзя. Если отхожу - меня «шатает» в стороны. Вера учит не бросаться в крайности, а крайности - это страсти. Господь для чего-то оставил меня на земле. Хочу найти себе служение, чтобы погрузиться в него с таким же рвением, с каким когда-то бросался в наркотики.