…за наше счастливое детство!

Там мы нашли вполне официальный документ – извещение. И известило оно, что 28 января на основании постановления администрации города Ставрополя с красивым номером 111, наша скромная семья из двух человек «исключена из льготного списка граждан, имеющих право на первоочередное предоставление жилого помещения по договору социального найма». Проще говоря, исключили нас из льготной очереди на квартиру и занесли в нельготную на почётное 2063-е место. Причиной такого «понижения статуса» указано: «в связи с достижением сыном восемнадцатилетнего возраста».

В попытке понять, о чём, собственно, идёт речь, и хоть как-то соотнести описанное в документе с реалиями жизни мы окунулись в далёкое прошлое.

На дворе стоял прекрасный 1982 год. Леонид Ильич Брежнев угасал, но ещё казался вечным. Страна уже впала в апатию, но до онкологической перестройки оставалось несколько лет, и советские граждане были уверены в завтрашнем дне. И решила моя мама родить ребёнка. Затея для инвалида первой группы непростая, но комсомольский задор и вера в счастливое будущее произведённого чада помогли ей преодолеть все сомнения. Уже на каком-то месяце беременности она по чьему-то совету встала в очередь на квартиру. Благо, наши условия были более чем стеснённые, а государство ещё не отказалось от обязательств по заботе о своих гражданах. На момент начала процесса мама была на пятьсот каком-то месте.

Потом умер Брежнев, родился я. Ребёнок рос не по годам, и чем больше становилось меня (и, соответственно, острее чувствовалась стеснённость жилищных условий), тем меньше, увы, становилось страны, взявшей на себя обязательство эти условия улучшить. Тем не менее кто-то квартиры получал, и очередь медленно, но двигалась. На момент моего вступления в октябрята мы были уже в первой сотне.

А потом страны не стало, и населявшие её триста миллионов человек оказались в состоянии свободного выживания. Нам пришлось рассчитывать лишь на самих себя, но так или иначе мы это пережили. Благо, нам очень помогла бабушка – третий полноправный член нашей семьи, о котором в жилищном управлении почему-то забыли. На рубеже тысячелетий я достиг восемнадцатилетнего возраста, и, оказывается, тем самым лишил нашу семью права на льготное жильё. Но мы об этом не думали уже много лет: новое государство, образовавшееся на обломках СССР, вовсе не собиралось брать на себя социальные обязательства своего предшественника.

С тех пор прошло ещё двенадцать лет. Я окончил университет и ступил на стезю журналистики. Мы даже кое-как подправили свои жилищные условия, заодно пытаясь не потерять последнее в многолетней судебной войне с непомерно алчными соседями. И вот, через месяц после того как наша маленькая, но дружная семья отметила моё тридцатилетие, мы получили такое вот «письмо счастья».

Надо сказать, новость мы восприняли с юмором. Не возмущаться же. Уж, простите, не особо и надеялись. Но, как и всякому русскому человеку, нам особенно приятно, что помнят родные власти. Мы-то давно уже думать забыли об этой очереди, выкинули из головы как совершенно бесполезную в каждодневном выживании информацию. Хотя, уж коли страна от обязательств не отказалась, а всего лишь немного отодвинула очередь, мы исполнились оптимизма и начинаем готовиться к переезду. Тридцать лет ждали, ещё пару сотен подождём. Всего-то ничего осталось.

Как говорится, спасибо вам, родные, за наше счастливое детство.