Загадочная гибель флагмана
55 лет отделяет нас от рокового дня 29 октября 1955 года, дня гибели линкора «Новороссийск»
В 01 час 31 минуту под корпусом, с правого борта корабля, стоявшего на внутреннем рейде севастопольской базы в районе морского госпиталя, в 100 метрах от берега, раздался взрыв, равный приблизительно 1000 – 1200 кг тринитротолуола. В носовой части насквозь были пробиты шесть палуб, в том числе три бронированные. В огромную, размером три на четыре метра пробоину, «прошитую» в первые секунды после взрыва огненным столбом, хлынула масса воды и донного ила. В мгновение погибли 200 человек (на линкоре кроме экипажа, находилось пополнение – около 300 военнослужащих, переведенных из армии во флот, и размещены они были как раз в носовой части). Потом к скорбному списку прибавилось еще более 400 черноморцев. Всего погибших – 607 человек. Среди них 12 ставропольцев.
Вот их имена:
мичман Анатолий Бледников,
старшина 2-й статьи Михаил Гриднев,
старший матрос Владимир Заикин,
матросы:
Иван Воловцев,
Иван Ворошилов,
Юрий Голоцуцкий,
Михаил Кучеров,
Николай Москальцов,
Валентин Помогайбин,
Николай Райда,
Олег Розин,
Алексей Тараскин.
...Представление о «Новороссийске» могут дать такие сведения: длина – 185 метров, ширина – 28 метров, мощность машин – 95000 лошадиных сил. Он мог пройти без пополнения топлива 3100 миль, скорость его достигала 27 узлов. Это была, без преувеличения, железная крепость. Корабль считался тогда самым сильным в советском флоте по артиллерийскому обеспечению, с числом личного состава до 2000 тысяч человек (в день гибели на его борту находились 1500 человек).
У советского линкора было «иностранное» происхождение. Он был построен в Италии в начале Первой мировой войны и получил название «Джулио Чезаре» («Юлий Цезарь»). Советским корабль стал 6 декабря 1948 года, когда после окончания Второй мировой войны страны антигитлеровской коалиции - СССР, США и Великобритания - разделили итальянские боевые корабли в счёт репараций. 5 марта 1949 года приказом по Черноморскому флоту линкору было присвоено название «Новороссийск». А в июле этого же года «Новороссийск» принял участие в маневрах эскадры ЧФ в качестве ее флагмана.
Долгие десятилетия всё, связанное с севастопольской трагедией, хранилось в секрете. Со всех свидетелей были взяты подписки о неразглашении сведений, которыми они обладали. Да, официально все замалчивалось, но стереть из памяти людей факт и обстоятельства гибели линкора, оказалось невозможным. Спустя годы мои земляки, бывшие черноморцы, поведали о том страшном событии.
Анатолий Иванович Бурмистров, капитан 2-го ранга в отставке, замечательный знаток истории отечественного Военно-морского флота, на протяжении значительного периода времени ведущий поисковую работу, в том числе и связанную со службой наших земляков на линкоре «Новороссийск». В 1949 - 1950 годах он, после окончания Высшего военно-морского училища, служил командиром батареи на «Новороссийске».
Анатолий Бурмистров ко времени трагедии уже не служил на «Новороссийске», получив другое назначение, но он «в курсе» о многом из того, что предшествовало ей, и того, как все происходило.
- 28 октября «Новороссийск», после отработки боевых задач, прибыл в Северную бухту и занял место на «линкорной бочке», глубина составляла 17 метров. По стечению обстоятельств на корабле отсутствовал командир (он был в отпуске), его обязанности исполнял старший помощник, но и он после швартовки, прошедшей, кстати, не очень удачно, убыл на берег. Одно к одному: не было и главного механика – командира боевой части, являвшегося по своей должности основным лицом в предотвращении аварийной обстановки. Кстати, 28 октября 1955 года была пятница, часть личного состава получила увольнение на берег. Другие рассчитывали получить увольнительную в субботу – в День рождения комсомола.
До отбоя, то есть до 23 часов, каждый занимался согласно распорядку: кто-то объявленной «помывкой», стиркой, часть матросов писала письма домой, другие, собравшись группами на баке, пели песни под гитару или просто «травили за жизнь». Через два с половиной часа после команды «Отбой» раздался сигнал боевой тревоги…
Виктор Александрович Шмарко, 1935 года рождения, бывший матрос линкора «Новороссийск», участник драмы, чудом оставшийся в живых. Живет в селе Благодатном Петровского района.
- Я служил в интендантской команде, в увольнение в тот день не пошел. Находился, где и положено: в своем кубрике, примерно в середине корабля. Проснулся от толчка. Сначала ничего не понял. Услышав сигналы, быстро оделся – и наверх! По боевому расписанию я значился зарядным 120-миллиметрового противоминного орудия. Вскоре был уже на месте, как и положено ждал команд, но их не поступало. В момент, когда линкор начал крениться, находился в кормовой части палубы.
Уточним: корабль начал крениться сразу после взрыва, но лишь тогда, когда крен достиг 45 градусов, была дана команда: «Всем на верхнюю палубу, выстроиться у правого борта и выровнять крен!». Но сделать уже нельзя было ничего. В 04.15 корабль опрокинулся через левый борт. Сотни моряков упали в воду и были накрыты корпусом судна. Среди тех, кто остался на поверхности, был и В. Шмарко.
- Иначе, как адом кромешным, это не назовешь, - говорит он. - Каждый хотел спастись. Я потом, сколько ни старался, не мог вспомнить, как летел с палубы – вниз головой или ногами. Наверное, все-таки ногами, иначе не спасся бы, хотя плавал отменно. Вынырнув из глубины, успел хватануть немного воздуха. К тому же оказался в стороне от гущи тех, с кем падал в воду, за меня не успел никто схватиться из числа тонущих.
Ночной мрак, крики отчаяния, проклятия… Увидел впереди какой-то предмет, напряг силы, которые были уже на исходе, схватился – шпала… Немного отдохнув, увидев вблизи двух матросиков, толкнул шпалу им, сам устремился к спасательному, уже перегруженному, баркасу. Вместе с командой баркаса стал спасать тонущих. Лично вытащил 19 человек. Потом, уже на суше, почувствовал сильнейшую боль в правой ноге, мышца голени была снесена до самой кости. На берегу уже были машины «скорой помощи», врачи, санитары…
Леонид Иванович Булатов. Он тоже был капитаном 2-го ранга в отставке. Говорю «был», потому что, к сожалению, его не стало. После окончания военно-морской службы долгие годы отдал журналистике, являлся членом Союза журналистов России. В 1955 году Л. Булатов проходил службу в качестве замполита дивизиона живучести крейсера «Фрунзе», также входившего в эскадру Черноморского флота, стоявшего в ночь на 29 октября в акватории гибели «Новороссийска». Он принимал участие в спасении экипажа «Новороссийска» (необходимо отметить, что среди аварийных партий с других кораблей, принимавших участие в спасении «новороссийцев», также были погибшие, и они включены в общий список).
Сразу после взрыва «Новороссийску» стала поступать помощь от находящихся рядом военных кораблей. Много было на линкоре непродуманных действий, безграмотности и нерешительности.
- С нашего крейсера «Фрунзе», - вспоминал Л. Булатов, - сразу после взрыва направилась аварийно-спасательная партия. Через некоторое время она вернулась. Старпом доложил: «У «Новороссийска» все в порядке».
В первое время руководившие аварийно-спасательными работами считали, что справятся сами. И все же за спасение линкора до последнего боролись наряду с его экипажем экипажи других кораблей, в общем списке погибших их 67 человек. Погибли представители штаба эскадры, штаба и управления флота.
Что касается старшего лейтенанта Л. Булатова, он в последующие три дня командовал одной из спасательных шлюпок, прочесывая бухту. Подняли на борт 15 тел…
На палубе в момент опрокидывания корабля был не весь личный состав. Десятки или даже сотни живых моряков остались в воздушных подушках отсеков опрокинувшегося линкора, на местах, где они должны были находиться по боевой тревоге. Из них удалось спасти лишь 9 человек.
Голоса заживо погребенных, пока корабль лежал вверх килем, были слышны еще несколько дней, моряки пели «Варяг»…
Корабль был обречен. Но можно было ли спасти как можно больше людей?
- Сейчас легко рассуждать, - говорит А. Бурмистров. - Конечно, можно было бы спасти, если бы… Если бы командующий Черноморским флотом вице-адмирал В. Пархоменко, взявший на себя руководство по спасению корабля, принял решение о немедленном отводе линкора на мелкое место в гавани, это вообще исключило бы возможность катастрофы. Если бы он дал своевременную команду покинуть корабль хотя бы той части экипажа, которая не была непосредственно занята аварийно-спасательными работами и только мешала остальным. Ведь самое страшное произошло тогда, когда корабль перевернулся. И кто сказал, что он был обречен? Никому и в голову не приходило, что эта махина может опрокинуться практически на мелководье. Все считали, что взрывом на баке все и окончится.
К этому следует добавить еще одно важное обстоятельство: военно-морской устав и инструкции того времени требовали до последнего бороться за живучесть корабля, за его спасение, офицерам и матросам оставаться на своих местах, не поддаваться панике…
Что же явилось причиной гибели самого мощного корабля Черноморского флота? По официальной версии, под днищем корабля, в его носовой части, взорвалась старая донная немецкая магнитная мина. Предположительно, она находилась тут еще со времени войны, и ее каким-то образом занесло на место стоянки линкора.
Что касается неофициальных версий, то их множество. Одна из них – торпедирование линкора неизвестной подводной лодкой. Правительственная комиссия, кстати, изучала эту версию, но не нашла характерных примет, соответствующих торпедной атаке.
В качестве гипотезы выдвигалась и такая: взрыв организовали английские диверсанты. И даже такая: бомба была доставлена не аквалангистами, а по воде, баржей, затопленной в том самом месте. И сделали это вовсе не иностранные диверсанты. За прошедшие десятилетия высказывались и продолжают высказываться и другие предположения, в том числе фантастические и даже мистические. Написаны десятки книг, сотни статей, выполнены исследовательские работы. Но в любом случае тайна взорванного линкора сохраняется. Сохраняется и последней фразой заключения государственной комиссии: случай диверсии не исключается.
В Севастополе ни в 1955 году, ни позднее никаких ритуальных мероприятий, связанных с гибелью «Новороссийска», не проводилось. Созданный совет ветеранов линкора действовал фактически подпольно. Но усилия энтузиастов не пропали даром.
В память о жертвах катастрофы были созданы два мемориала: надгробие на кладбище Коммунаров и величественный комплекс на Братском кладбище на Северной стороне. В 1991 году у подножия статуи «Скорбящий матрос» установлены мемориальные доски с фамилиями всех погибших героев, а на Госпитальной стенке – бронзовая памятная доска. С того времени стали регулярно проводиться встречи, посвященные памяти погибших.
Не прекращалась поисковая работа. В нашем крае ее возглавил А. Бурмистров. Было установлено, что ветеранов линкора «Новороссийск», служивших на нем в разные годы, примерно 100 человек. Из них около 30 спасшихся в день катастрофы. Кое-кому из них в прошлом веке и в этом, в том числе самому Анатолию Ивановичу Бурмистрову, Виктору Александровичу Шмарко, удалось побывать в Севастополе – теперь уже заграничном городе, сходить на катерах к месту трагедии, спустить на воду гирлянды цветов, встретиться со своими бывшими боевыми товарищами.
Анатолий ЧЕРНОВ-КАЗИНСКИЙ, член Союза журналистов России
