Затерянный мир

Да простят меня Артур Конан Дойл и Голливуд за «слизанное» с их великих творений название. Правда, на этом заимствования заканчиваются. Никакой фантастики, динозавров, палеонтологов. Все — из реальности и все о людях, которые живут действительно в затерянном мире. Поэтому без приключений тоже не обошлось. Эта экспедиция в Абхазию была организована совместными усилиями Союза спасателей России, лично начальника Ставропольского поисково-спасательного отряда Виктора Марачева и краевого Центра экологии, туризма и краеведения. Также в ней принимали участие ребята из военно-патриотического клуба «Русские витязи». Целью экспедиции было пройти по перевалам Кавказского хребта, где 70 лет назад шли тяжелые бои, и побывать в затерянном в горах Абхазии русском селении с горским названием Псху.

Дорожные картинки

Кстати, могу заступиться за отечественный автопром — такие дороги могли выдержать только наши старые добрые «уазики» (по-народному — «таблетки»). И водители у нас были профи: с председателем военно-патриотического клуба «Русские витязи» Николаем Жмайло мы не одну сотню километров в командировках в Чечню исколесили, он свой водительский стаж еще в Афгане начинал. А Руслан Шевченко, который вел вторую машину, в первую чеченскую был водителем БМП. Благодаря этому опыту они выдержали экзамен по экстремальному вождению, который начался сразу за озером Рица.

Эти 45 километров, которые оставались до Псху, дорогой на полном серьезе называют только местные жители. У них раньше и гравийки не было. До Сухуми добирались только самолетом. Но в советское время это не создавало проблем — когда в селе колхоз был, «кукурузники» по нескольку раз на дню рейсы на большую землю делали, потом стало не до полетов. Нынче легкая авиация работу возобновила, но уже в виде бизнес-проекта, и чартер на большую землю обходится в копеечку с четырьмя нулями. В складчину только можно. Или на рынок с товарами натурального хозяйства: сыром да медом. Но сейчас большинство предпочитают добираться автотранспортом, благо, республиканские власти разрешили здесь вести лесозаготовки. Вот и засыпали гравийку.

В Абхазии много обелисков: героям битвы за Кавказ, отдавшим здесь жизнь в 1942 — 1943 годах, и героям другой войны, полыхнувшей на этой дивной земле 20 лет назад, после крушения СССР. Но в горах памятники в основном — солдатам Великой Отечественной. Установлены они давно. Вот этот, что на снимке, — 25 лет назад. Вокруг него — завораживающей красоты вершины, словно слегка размытые синевой неба, и ярко-зеленые, похожие на большие мягкие игрушки холмы. Красота неописуемая. Склон у подножия памятника весь усеян цветами, похожими на белые колокольчики.

- А как они называются?

Денис, наш проводник, почему-то слегка смущается и произносит длинное абхазское название.

- А как это на русский перевести?

- Ну, если коротко — бык…

-?!

- Просто, эти цветы зацветают, когда туры подруг себе ищут, на всю округу трубят… Вот поэтому — «бык» или «песня быка»… Ну а чабаны по этим цветам ориентируются. Это пока они белые, а вот как красные цветы здесь появятся, значит - пора все тут срочно сворачивать и домой собираться. Иначе перевалы закроются, до следующего лета отсюда не выбраться.

…Вскоре мы поняли почему. На тамошнем «серпантине» машина идет со скоростью километров десять, потому что гравийка узкая и норовит осыпаться в обрыв. Со встречной машиной разъехаться можно, только если та въедет боком на скалу. Речки же, коих в этих местах в изобилии, приходится попросту форсировать. Местные жители их преодолевают либо «пеше» (по хлипким навесным мостам), либо «конно» (вброд). Наши «уазики» достойно прошли проверку на прыгучесть по речным валунам в бурном потоке. Так после нескольких часов пути мы увидели наконец на горизонте забор-частокол, длиной чуть ли не в половину обычной деревенской улицы. Это начиналось село Псху, со многими обитателями которого нам в ближайшие три дня предстояло познакомиться. Пока же мы из окна машины наблюдали мирные картинки, которых в городе не увидишь. Вот бабушка с дедушкой при нашем появлении привстают со своей завалинки и приветливо нам кланяются. Вот дородная свиноматка чинно выгуливает прямо поперек центральной улицы весь свой многочисленный выводок, где все поросята как один почему-то полосатые… Другая свинка, не обремененная семейством, вдруг решает посоревноваться с нашей машиной в скорости и в буквальном смысле пускается в галоп… Животные здесь вообще непуганые. К нашему лагерю, что мы разбили в нескольких километрах от ближайшего хутора, наведывались и гремящие колокольчиком дородные буренки, и наглые лисицы, утянувшие из наших походных запасов увесистый шмат сала…

Несостоявшийся форпост

Вообще-то Псху — селение очень интересное, наверное, даже уникальное. До него даже большевики не сразу добрались. В Псху советская власть установилась только в 1930 году. Об этом рассказал нам директор местной школы Анатолий Турков. Он — потомок первых русских переселенцев, которые появились в этих глухих местах в 60-е годы девятнадцатого века. Селились здесь тогда бывшие крепостные крестьяне из Черниговской губернии. Спустились через Кавказский хребет, да и увидели, что за благодать вокруг. Луга с разнотравьем, речки, где рыбы видимо-невидимо, лес вокруг, значит - и прокормиться, и построить дом, и обогреть его у любой семьи всегда возможность будет. Были бы голова и руки, чтобы строить новую вольную жизнь.

На ту пору только закончилась Кавказская война, и российское военное командование на этот регион делало большие ставки, он считался важным в стратегическом отношении. Здесь, между реками Бзыбью и Мзымтой, даже проходила дорога, что сейчас странно, на Кубанскую область, на станции Сторожевая и Псеменская. Думали построить в этих местах что-то вроде форпоста и создать надежный путь через перевалы, на случай новых столкновений с Турцией. Но все осталось на уровне планов, в результате к началу двадцатого века расформировали несший здесь службу гарнизон. Так что остались здесь только гражданские. Впрочем, население прирастало. Земля-то благодатная. Один из местных жителей сказал очень образно: «Здесь осенью лопату сунешь в землю, забудешь вынуть — она к весне зацветет»… К первым поселенцам приезжали родственники и оставались, потом появились революционеры, бежавшие из ссылок, после революции потянулись и белогвардейцы, которые предпочли бегству за море жизнь в лесной глуши, через пару десятков лет стали находить здесь приют и обустраиваться скрывавшиеся от репрессий. Вот такие у псхусцев разнообразные корни — с перипетиями нелегкой истории Государства Российского.

К сожалению для Псху, начавшего отсчет советского времени на 13 лет позже всей территории бывшего СССР, конец эпохи построения социализма и коммунизма в абхазской глубинке завершился вместе со всеми. Развалился колхоз, люди стали по старинке жить только натуральным хозяйством. А иначе было и не выжить — ведь целых десять лет после абхазско-грузинской войны Абхазия находилась в полной изоляции. Но люди здесь выносливые, иной раз просто диву даешься.

Псху и его обитатели

Первым аборигеном, с которым мы познакомились сразу по приезде, оказался сухощавый шустрый старичок с цепким внимательным взглядом. Зовут его Павел Петрович Семенихин. Живет он в одном их хуторов недалеко от речки Бзыбь, на берегу которой наша группа и разбила свой лагерь. Уже смеркалось, когда из лесу вышел этот дедушка с палочкой. Он остановился с нами покалякать, с удовольствием опрокинул пару стопочек «Стрижамента» и засобирался восвояси. В гости, мол, иду — в Ригзу. Дома скучно одному сидеть. На предложение подвезти мотнул головой — туда дороги нет и никогда не было. Наши «Русские витязи» вызвались дедушку проводить, я увязалась следом. И очень скоро поняла, что в деде Павлике (как он всем представлялся) я коварно обманулась. Я-то думала — старичку-то 76 лет, палочка, ноги, жалуется, болят. Далеко, наверное, не ходит. Потихоньку пойдем, в дороге о его житье-бытье поговорим… Какое там поговорим — моей главной задачей было — не отстать от дедушки, который, перекинув палочку за спину, лихо перескакивал болотца и ручьи, уверенной походкой переходил расхристанный двухдощечный веревочный мост и скакал по крутому склону не хуже сайгака. Ребята из «Русских витязей» ушли далеко вперед — они заодно решили потренироваться в горной подготовке. Ну потом им пришлось тренироваться в спасательной операции в темное время суток по поиску меня.

Буераки, реки и обрывы окончательно лишили меня сил на четвертом километре. Я просто «рухнула» на крутом склоне, когда продышалась, дедушки уже и след простыл. Лес на глазах погружался во тьму. Ощущение было не из приятных.

Тем более что как только я стала звать на помощь, мне вместо дедушки и ребят ответили шакалы своим протяжным: «У-у-у». Впрочем, нашли меня достаточно быстро и еще с километр вели до хутора. Там меня и оставили на ночлег, ибо второй пятикилометровый поход в этот день я бы уже не осилила.

Светлана, невестка дедушки, хлопоча у плиты, весело смеялась, когда я рассказывала, как «обманулась» в немощи Павла Петровича.

- Он же у нас в прошлом — чабан, да и сейчас вы бы видели, в какие непроходимые места он рыбачить забирается…

Здесь, на хуторе Ригза, у Светы жили и родители, и деды, и прадеды. И дети, вероятно, будут. Девчонки с малолетства все по хозяйству умеют: и хлеб печь, и сыр делать, и за скотиной ходить. Сын тоже, после того как в армии отслужил, дома остался. Тут мужские руки ой как нужны. Землю-то по старинке конным плугом пахать приходится. А земли-то вокруг много плодородной — можно и картошку высаживать, и кукурузу сеять. Живности в хозяйстве много: лошади, коровы, телята. Опять же за электростанцией надо следить. Речек тут много, умелых рук — тоже, так что энергия тут, как говорится, живая. Хлопотно, но зато дешево. Посему в этих затерянных среди гор и лугов хуторах, где люди живут и пашут, как сто и двести лет назад, на многих домах красуются новенькие спутниковые «тарелки».

А вот телефонной связи нет никакой — ни проводной, ни мобильной. В администрации есть спутниковый телефон — один на все селение.

Сложно? Конечно, сложно. Только вот поменять эти места на другие многие из псхусцев не хотят или даже не могут. Та же Светлана уезжала ведь по молодости в город, а не смогла там долго прожить. И работа была нормальная, и жизнь, и нагрузки несравненно меньше, а душа сюда рвалась. И муж ее, Георгий, так же, в молодости несколько лет проскитавшись по чужим местам, к себе домой вернулся.

В общем, дома хозяйство большое, но и помощников много. Светлана еще и работать успевает. Каждый божий день ходит через гору в Псху на работу — за три километра с гаком. Там в надежде на будущих туристов уже гостиницу отстроили — деревянную, с изразцами — там Света и работает.

Директор гостиницы Вахтанг Квадзба, единственный абхаз, которого мы встретили в Псху, оказался к тому же казачьим атаманом. Показывая удостоверение Землячества казаков Абхазии, Вахтанг рассказал, что сейчас эта структура находится в процессе реформации. Они с товарищами создают Землячество казаков — ветеранов боевых действий. Кстати, абхазские казаки очень заинтересованы в сотрудничестве с казаками Ставрополья. Некоторые моменты будущего сотрудничества они с председателем клуба «Русские витязи» уже обозначили. Но об этом чуть позже.

Продолжение следует.