Затерянный мир

(Окончание. Начало в № 184)

Уроки школы выживания

На следующий день путь наш лежал в местную школу.

…Мы со Светланой, миновав ее обширные огороды, двинулись в сторону леса. Сначала с горы, потом — в гору.

— Вот тут, на этом месте, месяц назад я медведя встретила, — весело сообщает моя спутница. — Прямо навстречу мне вышел. Я на него смотрю, он — на меня. Куда идешь, спрашиваю. Он голову наклонил, смерил меня взглядом, развернулся и ушел…

… «Да, вот только медведя сейчас и не хватает для полного счастья», — думаю я.

Нас то и дело обгоняют местные ребятишки, которые бегут на уроки со всех окрестных хуторов за три, пять, семь километров. И так каждый день.

— А зимой как же? — спрашиваю я.

— Ну когда много снега, родители сначала дорогу протаптывают. Снегоходы обуют и проходят один-два раза. А потом уже дети сами — на лыжах или лошадях.

…На лошадях оно, конечно, быстро, даже я попробовала, хотя раньше это гордое животное только со стороны наблюдала. Но местные жители решили уважить журналиста, и мне уступил место в седле какой-то мальчик лет пятнадцати. Боже, склон крутой, тропа узкая, лошадь качается, внизу обрыв, седло скользкое. Но нет худа без добра — к середине пути я научилась держаться в седле. Потом даже слезать не хотелось.

— И все-таки, когда снег, тропы не видно, как вы добираетесь? — спросила у девчушек в школе.

— Наоборот, мы снега ждем, — улыбается десятиклассница Маша. — У нас от Санчар семь километров, на лыжах здорово, раз-два и ты на месте!

— Но там же по пути обрывы!

— Ну и что! Наоборот, иной раз специально разгонишься, чтобы над обрывом пролететь…

…Вот такой ежедневный экстрим. Казалось бы, этих ребят ничем не удивишь. Тем не менее Николаю Жмайло это удалось. Он провел для ребятишек Псху урок школы выживания. И мальчишки с удовольствием вязали морские узлы, учились приемам силового противодействия по системе Кадочникова, упражнялись в искусстве молотобойца. Они не хотели отпускать Николая Федоровича. И в конце концов он предложил директору школы продолжать сотрудничество. На следующий год он может приехать в Псху со своими воспитанниками, провести полноценные показательные выступления, недели две позаниматься с сельскими ребятишками. «Русские витязи» готовы принять ребят из Псху и у себя на базе в Сенгилеевском. Конечно, это сопряжено с целым рядом формальностей. Абхазия теперь ведь все-таки — заграница. Скорее всего, именно организация такой работы с молодежью будет первым шагом сотрудничества с казаками Абхазии. Скоро абхазские перевалы закроет снег, с конца октября дороги закрыты, и Псху практически до июля будет отрезан от остального мира. Так что время подготовить будущую поездку есть. А пока «Русские витязи» уже сделали для мальчика Никиты из Псху одно доброе дело. Никите нужна была офтальмологическая операция. Делали ее в Ставрополе. Мальчика привезла мама, и две недели, пока они находились на лечении, Николай Жмайло и его товарищи помогали женщине устроиться в городе, собирали деньги, потому что Никита с мамой — граждане другой страны, и в России для них — все платное. Средств, которые они взяли с собой, попросту не хватило. Но проблема была решена, операция прошла успешно. А мальчик и его мама очень благодарны городу Ставрополю, где им помогли, где живут такие добрые люди.

Наверное, сейчас Никита уже пошел на занятия. Он теперь здоров, а без уважительной причины занятия в школе никто не пропускает. Сейчас здесь учатся сорок два ученика. Два года назад было тридцать два. Десять человек — большой прирост для малокомплектной школы. А в этом году учиться здесь одно удовольствие. Школу отстроили новую, большую — на вырост. Потому что Псху - село хоть и маленькое, но молодежи здесь много. Уезжают немногие. Они привыкли жить вот так, как их деды и прадеды, своим трудом, дарами своей земли, с молитвой и верой — в этом тихом затерянном мире. В так называемом цивилизованном мире им будет очень трудно жить.

Божьи люди

В самом отдаленном хуторе Санчары живут удивительные люди. О таких часто говорят: божьи. В Санчарах всего-то восемь дворов, половина семей — родственники. Вот и Козловские — родственники. В одном дворе — многодетная семья, в другом — бабушка с внучкой. Испытаний на их долю выпало немерено, живут в продуваемых всеми ветрами хибарках, а у людей ни злобы, ни отчаяния, ни ожесточения. И глаза — лучистые и светлые, как не отсюда…

— Нет, раньше у нас было все, мы хорошо жили, крепко, — рассказывает баба Нина.

Беды хлынули на семью лавиной, будто проклял кто.

Сначала погибли дочь с зятем, потом муж с сыном в аварию попали. Муж погиб, сын инвалидом остался. А следом лихие люди с гор решили выкрасть внучку. Дом со всех сторон обложили. Спасибо, племянник помог, и оружие у него под рукой оказалось. А месяца через три дом подпалили, видать, в отместку, что девчонку не отдали. Дотла сгорел. А с кого спросишь, и кто этих бандитов в глухих лесах искать будет?..

— Вот и обустроили сарайчик под жилье. Обогреваются электричеством, благо, оно здесь даровое. Сын Борис живет рядом, в бревенчатом доме, знаменитом тем, что в период недолгой оккупации здесь располагался немецкий штаб. Хотелось бы многое сделать по дому, да не работник он после той страшной аварии. Так что со всей мужской работой в доме приходится управляться старшему сыну. Но детей они с женой Татьяной учат по Божьим законам: не впадать в уныние, не роптать, помогать каждому, кто нуждается в помощи.

Зимой старший сын принес из леса енотовидную собачку — крошечного щенка, у которого, видимо, погибла мать. Детеныша они выкормили и выходили. Сейчас эта приличных размеров животина со странным именем Антония Антоновна гоняет всех домашних собак, зато безумно любит дочку Бориса Донну, только ее и слушает… Любит ловить рыбу, она здесь плавает практически под ногами. Ручей протекает прямо через двор:

— Хотите форель посмотреть? — кричит мне Донна.

Две маленькие рыбешки, похожие на яркие морковины, проносятся вниз по течению.

…Боже, какая благодатная земля, какая нетронутая природа. Как же мы не храним, что имеем. Почему эти русские люди территориально сейчас для нас иностранцы? Риторические это вопросы, к сожалению…

Мы говорили о разном, и я понимала, что помогает этой семье стойко переносить все испытания. Их не раздавили собственные беды, потому что они слышат и чувствуют не только свою, но и чужую боль. Когда они узнали, что Николай Жмайло знает маму пограничника Евгения Родионова, не отрекшегося от веры перед лицом смерти, то долго расспрашивали о ней, искренне сопереживали горю матери, и с такой благодарностью приняли в подарок иконы с изображением Евгения.

Для меня стало откровением то, что жертвенный подвиг пограничника Женьки знают и чтут в Абхазии. Все-таки это вроде бы уже другая страна, на которой была своя страшная война. А оказалось, отголоски нашей боли и нашей войны звучат в сердцах и душах людей, отделенных от нас государственной границей. Вот и получается, что границ для души не существует.

Эта иконка с изображением Жени Родионова сблизила нас еще с двумя интересными людьми: иеромонахом Иоанном, который руководит возведением храма в Псху, и настоятелем этого храма отцом Василием. Они нам много интересного рассказали о святых местах Абхазии, которую называют страной семи чудес. Одно из них — гора Святой Елены, которой приходит поклониться много паломников. Показали и фото, сделанное одной из паломниц. Девушка снимала окрестности святой горы, а на фотографиях над лугом проступил, словно размытый в воздухе, лик Божией Матери.

— В Абхазию христианство пришло раньше, чем в Россию, — утверждал наш проводник Владимир Ашиба.

Потом, когда мы спустились на побережье, он повел нас в древний храм. Ему больше тысячи лет. Володя о своей республике рассказывать может часами. Он тоже из людей, которых можно назвать божьими. Вырастил у себя дома уникальный фруктовый сад, целый дендрарий из десятков стран мира. Кроме всего прочего, у него там не виноградные кустарники, а виноградные деревья — оказывается, такой виноград не нуждается в опрыскивании. Урожай собирает центнерами, но никогда ничего не продает — делает вино и угощает друзей. В общении какой-то застенчивый. Предположить, что он бывший военный, тем более политрук, сложно. И тем не менее Володя офицер, в 1992 году воевал за свою республику, горел в БМП. Спасся чудом. О той войне вспоминает с болью.

— Стравили народы, — говорит он. — В 1942 году у Берии других дел не было, как из грузинских селений людей в Абхазию переселять. Думаете, грузины этому тогда были рады? Ничего подобного — для многих из них это трагедией было. Я же детство свое помню в Гудауте, грузинская деревня рядом с нами была. Так там своих стариков и в 60-е годы не хоронили — в Грузию везли, к их родным могилам, к родной земле. А в 1992-м молодежь уже не знала, что вот так это все было… Вот молодежь и использовали. Мина замедленного действия сработала через 50 лет, - Владимир молчит и добавляет: — Здесь в 1992 году русский журналист и поэт Александр Бардадым погиб. 26 лет парню было. У него много хороших стихов есть, а я сейчас вспомнил эти:

Все равно исчезнет слово,

Осень рыжая растает,
Станет лес печален, словно
Колыбель ее пустая.
Но полет листве не страшен —
Время бурь и революций тает.
Только души наши
Эхом чистым остаются.