Завал

Это такое специальное слово, которое лучше не употреблять, когда ты в большой группе едешь на велосипеде. Вполне допускаю, что чего-то я уже не помню, но этот отрезок из своей жизни помню очень хорошо.

В 1980 году я поступаю в Куйбышевское полиграфическое училище. Сейчас я искала его на карте Самары (новое название города) и не нашла... А тогда да, было... В старинном особняке, где все буквально дышало теми временами, когда... Ну да что говорить: одни изразцы чего стоили! И печи стояли старинные, и вензеля сохранились, и комнаты для прислуги, ну и, конечно, классы. Ко всему этому великолепию был пристроен нелепый спортивный зал, где мы, в основном девчонки, тренировались и просто так, и по делу. К примеру, меня с ходу записали в велосипедную группу, потому что больше ни на что я не годилась. А туда – да! Фигура, накачанная на бесконечных танцах (подружки ходили школьные, ну и я, а вообще, мне не нравилось), так вот – фигура сразу приглянулась нашему тренеру. Сейчас уже не помню, как его зовут. По-моему, Григорий Иванович.

Куйбышев тогда был едва ли не велосипедной столицей СССР. То и дело группы на велосипедах перекрывали движение на шоссе, и народ почтительно останавливался: как же – наша надежда едет. Я еще не была никакой надеждой, хотя на велике каталась класса со второго. Да как! Была мелкая, росточку во мне было от горшка, думаю, полтора вершка. И вот, чтобы поехать, нужно было сделать два действия: выпросить у старшего брата велосипед, просунуться под раму и так крутить педали в поле зрения брата. Ой, доставалось мне от него! Не дай Бог свернуть не туда... Ну это уже дело десятое: я выросла! И через пару недель меня записали в отряд велосипедистов. Это не был кружок, это не было секцией, это было черт-те что: мамы далеко, за дитятю не заступятся, и приходилось ребенку накручивать педали, надев на себя все, что напоминало теплую одежду. Кофты, свитера, штаны, на голову шапки, и не одну – ветер-то свистит. Болели адски: если не горло, то просто простуда прицепится, если не грипп, валящий с ног, то что-нибудь похуже. Меня однажды вообще воспаление легких надолго уложило в больницу. Я ее хорошо помню: лежала в коридоре, врачам до меня дела не было, зато кто-то дал почитать «Мастера и Маргариту», навсегда отбив у меня любовь к чтению такого рода. Уж простите, любители...

И однажды, после очередной трассы, я вдруг почувствовала, что могу. Могу бесконечно крутить эти чертовы педали, могу ехать за специальной машиной, в которой расположился наш тренер, там же находились запасные велосипеды, термосы и прочая снедь. Уже не помню, сколько весил велосипед, но думаю, что немало. Помню, что, переключая скорости, надо было наклоняться к специальному рычажку. А вообще – вот сейчас посади меня на этот велик, и все придет само: память, она такая.

Ну вот, ездила уже вполне прилично. На трековые гонки меня пытались поставить, но там все сложно: велосипед безумно легкий, деревянный пол натерт, да еще под наклоном, надо разгоняться, в общем, не пошло тут дело. Вот шоссейно-кольцевые гонки – милое занятие! Да, надо стараться крутить педали изо всех сил, но едешь-то по дороге! Помнится, и по сто, и по триста километров наматывали, это если считать все тренировки: утром одна, вечером вторая, еще часа четыре. Сейчас вспоминаю, и все что-то мысль крутится: на даче-то два велосипеда стоят! Хоть бы уже по-стариковски проехаться... Кстати, гонки на велосипеде научили меня еще кое-чему: быстро принимать решение. Любое. Научили ездить на мотоцикле. Ну, на байке, по-современному. Принцип практически один и тот же. Когда я в первый раз села на «Урал» (здоровенный такой мотоцикл) и поехала, вся семья была в ужасе. Причем боялись не за меня, а за прохожих. Потом мой мотоцикл продали...

И вот наступает 1982 год: мы впервые едем в капстрану на какие-то соревнования! Вот кому сейчас расскажи – не поверят! Нас, десяток девчонок, заставили пройти какую-то нереальную медкомиссию. И гинеколога тоже, хотя в те времена... Ну да ладно. Потом мы прошли еще одну комиссию, но уже в райкоме комсомола. Мне досталось больше всех, так как я была секретарем комсомольской организации группы, в которой училась. Мы ехали в городок Гусэнвилль, во Францию!. Кажется, так. Кто-нибудь что-нибудь о нем знает? А мы вызубрили о нем все! Интернета тогда не было, были библиотеки, которые тоже не особо располагали информацией на тему Гусэнвилля. Про де Голля мы должны были знать ВСЕ! Что-то я помню, но, по-моему, все знания вылетели из головы сразу же, как мы приземлились в этом де Голле, в аэропорту. Вот тут нас ждала проверка! Куда там райкому или медкомиссии! Мы же не знали, что в то время где-то упал самолет. И проверяли так, что нам и не снилось, хотя что там у нас проверять? Велосипеды в багажном отделении, сумки тоже (нам выдали все одинаковое!), на нас велосипедные штаны и майки. В небольших сумках шлемы... Ну и все. Тогда еще не было тетенек в хиджабах, да мы и прошли, в общем то, свободно. Документы были у Григория Ивановича, рты у нас на замках.

На великолепном автобусе доехали до этого Гусэнвилля. Там несколько причин было устраивать соревнования: ровная, как стрела, дорога, городок недалеко и не близко, сделали хороший разворот, в общем, трасса была что надо. Ну мы ее и откатали. Без всяких поломок, без страшных завалов. Тут же – в автобус, бутерброды, пепси (я впервые попробовала), аэропорт, и все повторилось: досмотр, пыльные велики – в багаж, Григорий Иванович гордый с каким-то дипломом и блестящей рюмкой. И мы со вторым местом. Как-то скучно нам показалось за границей. Да где? Во Франции! Даже болельщиков было мало: родители местных ребят.

И вот каким-то образом, ну не знаю, как вообще к нам приезжают итальянцы! Мы приготовились к скукоте, но не тут-то было! Наши повара вывернулись наизнанку, но приготовили роскошный обед. Ребят поселили в лучшем крыле общаги: после ремонта там еще никто не жил. Правда, на проходе сидела церберша в лице вахтера, но тут мы справились. В комнате у девчонок был целый базар! Мы с сумками и узелками, они сумками! Все открывалось, примерялось. А так как размеры у всех были примерно одинаковые, все тут же и менялось. Вся их косметика перекочевала к нам. А им очень понравилось плевать в коробочки с тушью «Ленинград» и красить и без того толстенные от туши ресницы. Открою маленький секрет. Он совершенно дамский: в Италии, да и во всей Европе, наверное, не было белья из натуральных тканей. А у нас – да хоть завались атласными лифчиками и прочими хлопчатыми штучками! Все тут же шло на обмен. Итальянки, похоже, забыли, зачем вообще сюда приехали: все наши сувенирчики, стоявшие на убогих полочках, перекочевали в их объемистые сумки. Даже серая вязаная шаль, которой подвязывала спину наша самая большая девочка Наташа, была подарена неизвестной итальянской бабушке. И когда весь этот дым коромыслом улегся, мы вспомнили о завтрашнем дне. На часах второй час ночи. Григорий Иванович думает, что мы мирно спим в продавленных своих кроватках. Ага! Нам вздумалось петь песни Челентано: благо их знал весь мир!

Утром гонка. Да не просто так, а 270 километров, вверх-вниз. Вниз еще ничего, а вверх – это чума какая-то... Сонные, кое-как выстроились. Велосипед весит тонну. Выстрел, машина впереди поехала. Мы за ней. На тридцатом километре кто-то ломается. Это впереди меня, но уже не объехать. Нужно как-то аккуратно лечь сверху, чтобы хоть кости остались целы. Завал огромный. Внизу кто-то истошно кричит. Кто-то стонет. Мне не удалось улечься сверху: сзади ехала такая же премудрая пескариха. По руке течет что-то теплое, понятно, что это кровь. Течет медленно и толчками: венозная. Ногу не чувствую. Вообще. Пока нас разобрали, время показалось веком. Мою руку быстро-быстро замотали, повыше раны. Колено разбито в щепы: там вообще ничего не понять. В больнице все зашили, залатали, через неделю снова на велосипед. Сейчас это кажется лучшим временем в жизни. А тогда... Да, не лучшим. Итальянки тоже плакали, но всех утешало то, что лежало в объемистых сумках.

А сейчас напишу, отчего меня воспоминания пробили. У меня дурацкая, никому не понятная привычка ничего не выбрасывать. Все кажется, что похудею, вот это надену еще, а вот из этого сошью это... И в очередном мешке я нашла галстук, дорогой, ручной работы, который на что-то тогда, 30 лет назад, выменяла... А если еще лучше порыться, то где-то там есть и галстук из Мюнхена 1972 года. Это вообще раритет и нереальная ценность. Может, найду? Ну вот: а по физкультуре у меня была четверка! Красный диплом не удался: спасибо, Григорий Иванович! Лучше бы учила экономику с базисом и надстройкой. Вот тут была твердая пятерка!