«ЗЕМЛЯ ЛЕТЕЛА ПО ЗАКОНАМ ТЕЛА, а бабочка – куда хотела…»

Стали ждать – в надежде на возвращение «бомбилы», одновременно сообщили о случившемся милиционерам экипажа дорожно-постовой службы. Марку машины назвали – номера, к сожалению, никто из девушек в суматохе не запомнил. Не успели сообразить.

ПРЕДАННЫЕ И ПРЕДАЮЩИЕ

А в это время Марина отбивалась от незнакомца, который насильно вез ее «в гости», от слез тушь текла по лицу. Грузчику одной из ставропольских фирм, подрабатывающему вечерами частным извозом, все это не очень нравилось. Но ведь и девчонки, и парень садились вместе, пока ехали – разговаривали, смеялись, что там между ними произошло, какие у них отношения, а опыт вмешательства имелся – сам же в итоге оказывался крайним. Все-таки не выдержал, встрял – что ты делаешь, парень произнес: «Спокойно, это – моя девушка». А ей тихо сказал: «Станешь кричать, звать на помощь – будет плохо». Затем немного успокоил, предложив Марине и водителю обменяться номерами телефонов: мол, если она не захочет у меня остаться, позвонит, ты приедешь и отвезешь, куда скажет. И дорогу в два конца тут же оплатил. Однако когда ее телефон в очередной раз подал голос, заставил выключить.

Когда остановились у его дома, где-то в районе Ташлы, и такси отъехало, Марина отказалась идти с Виктором, так он представился (имена изменены. – Авт.). Попросила: «Давай просто постоим на улице», надеясь, что уговорит отпустить. В незнакомом месте – заборы переходят в заборы – было безлюдно и страшно. Он стал настаивать на том, чтобы вошла в дом, отрезая все пути к отступлению. Поплелась, сдерживая внутреннюю дрожь. Силы ему явно не занимать, втащит, как в машину до этого, пьян, наверняка сейчас начнет бить (ее предположения о физической силе имели все основания; из характеристики гвардии сержанта срочной службы Виктора Т. – после недавней демобилизации стекольщик: «В строевом отношении подтянут. Смело и уверенно совершает прыжки с парашютом. Военную тайну хранить умеет»).

Уже в комнате, когда приказал раздеться и лечь на кровать, попробовала напугать, соврала: «Меня на квартире мой парень и брат ждут, будут искать». Но несмотря и на другие, уже искренние признания (еще ни разу не занималась любовью с мужчиной, и вообще – у нее так называемые «критические дни»), Виктор быстро скинул все, что на нем было («Я все сделаю аккуратно, моя девочка»), и принялся лихорадочно снимать с нее одежду; несколько раз ударил, когда попыталась сопротивляться. Пригрозил: «Будешь орать – тебе не жить!». Налег на нее накаченным телом бывшего десантника и зажал рукою распяленный криком рот…

Даже если бы сказала, что ей 17 лет, то есть несовершеннолетняя, и закон, мол, на этот счет строг, а она в страхе даже не вспомнила об этом, да и всегда хотелось выглядеть взрослой, то и тогда Виктор, скорее, решил бы, что лжет – на самом деле смотрится старше. Ведь они, бабы, почти всегда врут и притворяются. Ему все равно было – кто с ним окажется в постели этой ночью не только потому, что был сильно пьян, еще и из чувства мести. Выходной день, по обыкновению зашли выпить с братом в кафе «Шансон», позвонил девушке, с которой вроде бы всерьез встречался, оказалось – сидит в похожем заведении в парке недалеко. Не предупредив, решил глянуть – с кем. Зашел резко – так и есть, застольничает в компании парней. Без всяких выяснений помахал рукой: «Пока!». Прощай, мол, дорогая, навсегда, такая же б…, как и все остальные. Добавил градусов в расстроенных чувствах, и ушел в «свободное плавание». Ему, наверное, даже показалось прикольным, что именно в этот момент разочарования жизнью попалась девственница, которую особенно сладко взять силой. Рано, поздно ли, он, другой ли – какая разница?!

Вначале не отпускал, как ни просила, потом устало сказал: «Иди». И тут же самоуверенно уснул. Взъерошенная, с одной мыслью – быстрей отсюда, отгоняя другие, заставляющие каменеть, Марина одевалась при свете мобильного телефона, превозмогая боль и передвигаясь на цыпочках, чтобы не разбудить насильника. Открыла запертую на крючок дверь, вышла во двор, наткнулась на незнакомую девушку, поздоровалась: «Не подскажете, как отсюда выбраться?». В ответ услышала: «А Витя где? Ах, в доме…». И в ревности бросила злобно: «Сама выберешься!».

Позже оказалось, та самая, с которой он накануне решил расстаться. Пришла объяснить пребывание в компании парней недоразумением – кроме тебя, нет у меня никого, постучала – закрыто, подумала – с друзьями где-то тусуется, села смиренно ждать. В результате дождалась, называется… Растолкать Виктора не вышло, как ни старалась, а внутри кипело все, на кухонном столе оставила записку, жирно, с удовольствием выделив восклицательные знаки: «С добрым утром, Солнце мое! Все с тобой ясно! (…) Я такое предательство еще никому не прощала, и тебе не прощу! Не звони мне больше! P.S. Хотя я думала, у нас будет все серьезно! Прощай, мой котик…». И поставила свое уменьшительное имя, которым он ее, наверное, называл.

ДОСТАВЛЕН КОНВОЕМ

Но у него не только доброго утра, и спокойной ночи не получилось. Водитель такси после возвращения на автостоянку в сопровождении трех машин ДПС (вдруг придется вести поиск), Марининой подруги и ее приятелей – всех трясло – подкатил по известному ему адресу. Виктор, толком не проснувшись, не поняв, что происходит, ругался, пытался сопротивляться, его, все еще обнаженного, с трудом связали по рукам и ногам, уложив лицом в пол. Особых доказательств того, что произошло, не требовалось, хотя потом будет и медэкспертиза, и все прочее, что сопутствует следствию: не только пододеяльник, простыня были в крови, ее брызги попали даже на стоящие у кровати мужские белые туфли. На вопрос милиционеров: «Где девушка?», называл ее Женей, и вообще нес похмельную пургу, предлагал, если отпустят, бесплатно застеклить балконы. Когда же Марина наконец ответила на звонок, все вздохнули с облегчением. Долго упрашивали сообщить хотя бы примерно – где находится, а потом – еле убедили выйти из-за гаражей, где, рыдая, пряталась. Жалея, ее обнимали, гладили по плечам, она отстранялась и отводила глаза, замыкаясь в себе…

Сколько-сколько? Шесть лет колонии, плюс аж 150 тысяч за моральный ущерб? Такого не бывало!.. Подобные мнения можно было услышать в коридорах после оглашения приговора по этому уголовному делу в заседании Октябрьского райсуда под председательством Натальи Просвириной. Ведь нынче подзабыты не только женская честь и достоинство, а те, кто о них еще помнят, вызывают нередко иронию, а то и презрительный смех. А если подумать: может, мало и миллиона, в который оценили моральный вред без всякой надежды на любую компенсацию родственники потерпевшей и сама жертва? Да и кто в состоянии определить материально, по каким таким графам некой виртуальной сметы тот психологический надлом и его непредсказуемые последствия, которые в той или иной степени всегда сопровождают один из самых тяжких видов преступлений – изнасилование. Тем более 17-летней девочки, не понимавшей иногда во время заседаний – о чем ее пытают умудренные житейским и профессиональным опытом дяди и тети, докапываясь до интимных деталей происшедшего в обычной процессуальной тяжбе обвинения и защиты, иными словами, в прениях сторон. И Марина, впервые увидевшая обнаженного мужчину (захочет, сможет ли в будущем этого пожелать вообще?), растерянно отвечала: «Я не знаю…»

Такие процессы у нас в стране, сколько бы ни говорили об этом, по-прежнему негуманны по отношению к тем, кто подвергся насилию, заставляя их раз за разом переживать происшедшее. Это, действительно, не для слабых. Недаром же в протоколах всех допрошенных по делу есть примечания от руки: от знакомства с вещдоками отказываюсь. Ведь обвинитель и защитник по обыкновению тянут каждый одеяло на себя, вытаскивая на свет в доказательство своей правоты то, о чем даже в кулуарах впрямую не очень-то говорят, потому и обозначают всякого рода эвфемизмами (заменителями понятий), вплоть до непечатных, самую сердцевину вечной тайны парадоксальным образом оберегая. Адвокаты подсудимого еще и старательно изыскивают, раздувают любую мелочь, чтобы опорочить жертву, обосновать – сама виновата.

Психея, бабочка, душа… Подумаешь, пыльцу стряхнули, все через это когда-нибудь проходят. По-разному, правда. Потому зачастую и дела по 131 статье УК РФ (она относится к главе 18 под названием «Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности») не доходят до слушания в судах, пусть и в закрытом режиме, и статистика о них умалчивает (в том числе о сексуальном насилии в семье). Откупаются (здесь тоже была предпринята такая попытка), предлагают во искупление замужество (звучало предложение и в данном случае), полагая, что будет счастливым, наверное, и все вокруг станет голубым и зеленым.

Марина и ее родственники не поддались, заняв мужественную позицию, отец заявил так: у нас большая семья, семь человек, и мы вместе решили – позор переживем, но подонок должен быть наказан. Кстати, может, потому и психологическая реабилитация девушки, по мнению специалистов, проходит нормально при поддержке друзей и родных, что трагедия не была загнана вовнутрь, а была названа прямо и открыто?

И еще одно соображение. У недавно ушедшего из жизни писателя-фантаста Рэя Брэдбери есть рассказ о том, как путешественники оказались благодаря машине времени в прошлом и случайно, даже не заметив, погубили бабочку. А когда вернулись в свой век, родная планета изменилась совершенно диким образом. Так бывает и с человеком, когда бульдозером проходятся по его душе, личности. Стоит ли тогда удивляться мужчинам, когда из милых, добрых, доверчивых, открытых, понимающих, умеющих любить и прощать женщин рядом вдруг по-драконьи вылупляются бескомпромиссные, лживые, жестокие, циничные и продажные стервы?