«Жить без памяти – беда»

Бывает время общее и личное, в каждой эпохе. Период Великой Отечественной, к примеру, во многом характеризуют слова из песни Высоцкого «На братских могилах»: «Здесь нет ни одной персональной судьбы, все судьбы в единую слиты». Пафос ее вполне естествен: война, изнурительная борьба против общего врага, кажется, все подчинено объединяющей цели - победе, тут не до частного. Но проходят годы, и оказывается, что «все не так, все не так, ребята...».

Сейчас социологами отмечается небывалый ранее интерес к прошлому в нашей стране - не только к общей истории, но и личной, семейной в ее рамках. По их мнению, это обусловлено поиском утерянной к концу ХХ века идентичности: кто мы, откуда, почему и зачем? Иные, вовсе не аристократы, даже вычерчивают генеалогические древа, выясняя у родственников сведения о ветвях рода.
Это хорошо видно в сетевом «Живом журнале». Стоит кому-то выставить в своем блоге старые фотографии с краткой биографической справкой, тут же набегают комментаторы и читатели, у блога сразу растет количество посещений. С одним из таких юзеров ЖЖ из Ставрополя - литератором Ириной Светловой, она пишет стихи, сегодня наша беседа.
- В одной из записей в блоге вы сообщаете, что готовите к публикации вторую книгу стихотворений, посвященную родственникам, с приложением «Семейного фотоальбома», что послужило толчком для этого?
- У меня рано ушли брат, мама и отец, из всей семьи в Ставрополе я осталась одна, и понимаю, что, кроме меня, никто не позаботится, чтобы помнили их, дедов, бабушек, еще более старших и уже давно ушедших, чтобы передать память обо всех них сыну Александру, его будущим детям - он студент Ставропольского государственного аграрного университета.
В нашем семейном архиве, например, сохранились три письма моего деда - подполковника, политрука Алексея Семеновича Чумаченко, он прошел всю Великую Отечественную, воевал на Малой земле, знал Брежнева, а в свое время Леонид Ильич был не только всем надоевшим дряхлым генсеком. Дед закончил войну в Пруссии, родил троих детей, дожил до 103 лет! Правда, письма в книгу, которую готовлю, не войдут, они, на мой взгляд, заслуживают отдельной публикации, как и рассказ о судьбе Алексея Семеновича - отдельной книги.

А на самом деле завещание
Чтение писем деда неизменно волнует меня. Еще бы! Они датированы 30 апреля, 5 и 8 мая 1945 года. Какие тяжелые и в то же время светлые дни! Представьте: до Победы - лишь один день. И кажется, что вся неиспользованная долгие четыре года страсть рвется наружу, туда, где деда ожидает и томится ответным чувством любимая женщина.
Он пишет так подробно, так тщательно планирует ее путь до расположения его части, что понимаешь - от этого маршрута зависит вся дальнейшая жизнь... И не только его и ее. По прошествии стольких лет становится ясно, что если б на пути этих людей стало какое-либо непреодолимое препятствие (сколько было их в то, еще военное время!), не состоялась бы семья, я не состоялась бы! Были бы другие люди, совсем другая история.
Моей бабушке, чтобы выбраться из Москвы и законным образом пересечь всю Европу (через Вильно до Фридланда, ныне Правдинск Калининградской области), пришлось отпрашиваться у самого Зверева, народного комиссара финансов СССР в 1945-м, где она работала. Таким был размах новой судьбы и очень сильного чувства!
Это так здорово - держать в руках пожелтевшие листки бумаги, вобравшие в себя тепло рук деда, его сумасшедшую энергетику изголодавшегося по любви воина. У меня тогда сразу же сложились строчки:
Словно кончилась
долгая схима
И проснулась
веселая злость.
И любви окрыленное имя
Над голодной землей
пронеслось.
Мне кажется, в последние дни перед долгожданной встречей дед утратил покой и жил только мыслями о том, как он встретит свою жену, как обретет покой в одном из провинциальных, тихих уголков, как будет жить новой, полноценной жизнью. Ведь встретился он с будущей женой в Москве, но возвращаться туда ему не хотелось, он считал необходимым избежать столкновения с прошлой жизнью, с которой расстался еще до войны. Они с бабушкой выбрали Ставрополь, и я счастлива этому обстоятельству. Это - прекрасный город, вся моя жизнь и жизнь моей семьи связана с ним.
Очень трогательно в письмах объясняются бытовые мелочи, подробности, от которых никуда не деться в реальной жизни. Так я узнала, например, что в мирное, послевоенное время в качестве трофея ценились пишущие машинки. Дед привез одну в Ставрополь. Вот она - родовая страсть к писательству!
В письмах дед пишет о своем фронтовом товарище - Щуре, с которым он делил свое фронтовое житье-бытье. Дружба деда со Щуром продолжалась и после войны. Они встречались, обменивались открытками к праздникам. В то время, когда все жили в одной большой стране, чувство сплоченности, чувство общей Победы окрыляло, поддерживало и не давало согнуться под тяжестью послевоенных проблем. Люди выживали Дружбой, Любовью. Как, впрочем, и во все времена.
Мне кажется, что эти письма как завещание. Хоть и писаны они наспех, в них столько доброго, что хватит еще не на одно поколение нашей семьи. А сейчас так мало тождественного тому, чем жили люди в послевоенное время. Жизнь ужалась, стала чересчур конкретной, насыщенной, прежде всего материальными ценностями. И как важно не растерять то, с чем победили наши деды, - уверенностью в своем будущем, в правде своих поступков и неколебимом праве на счастье. В силе собственного духа, в конце концов!
- Уж с чем-чем, а с силой духа у нас нынче действительно проблемы...
- А ведь были и более сложные времена! Второго моего деда - Бориса Ивановича Бондаренко, агронома одного из хозяйств Предгорного района Ставропольского края, однажды арестовали, очень сильно избили, но не посадили, к счастью, хотя тогда репрессировали многих. И он всю свою войну прошел рядовым. А закончилась она у него под хутором Прикубанским Краснодарского края 22 февраля 1943 года. Дед не выжил в жутком бою, когда наши войска начали наступление и гнали фашиста по всей Кубани. На память от него не осталось ничего, кроме фотографий. Моя бабушка, Бондаренко Лидия Александровна, очень дорожила ими.

Потерялся
и нашелся
Я постоянно задумывалась, где похоронен дед. Но данных ни у кого не было. Только в 2008 году, благодаря сайту «Мемориал», я нашла братскую могилу, в которой он покоится. Огромная благодарность людям, создавшим его, они проделали гигантскую работу и осчастливили очень много семей.
Это так волнительно - набрать в поисковике имя своего погибшего в войне деда и вдруг увидеть на экране готовые, очень хорошего качества документы, дающие возможность приобщиться к истории. И когда я увидела на мониторе адрес братской могилы, у меня сердце зашлось от радости. Я поняла: немедленно еду к деду! А позже родились такие строчки:
Я еду рассказать, что вот...
Что тут прошел
за годом год,
И что прирос его приплод
Густым подшерстком.
Но жить без памяти - беда,
Куда б не вынесла вода.
Да, было дело - пропадал.
Сейчас - нашелся.
Хутор этот совсем небольшой, даже крохотный, стоит на повороте от основной трассы. Дорога тянется вдоль водоема, и вдруг сквозь пробивающуюся зелень открывается селение. Памятник стоит прямо у въезда в хутор, как говорится, в чистом поле, возле школы. Он ухожен, возле него - цветы и венки. Недалеко - раскидистое дерево, под которым лавка и стол для поминовений.
У деда, кроме меня, есть еще два внука: Андрейченко Наталья Александровна и Владимир Александрович. Это - мои двоюродные сестра и брат. Они живут в Подмосковье, но мы стараемся видеться как можно чаще. Владимир - полковник, кандидат наук, профессор, он преподает в вузе в Голицыно. В этом году ему предстоит операция, и я искренно надеюсь, что, благополучно перенеся ее, он сможет вместе с нами съездить на могилу к нашему деду, и мы помянем его, так сказать, расширенным составом семьи.
Я думаю, что все последующие поколения моей семьи будут придерживаться этой традиции и будут возлагать цветы на братскую могилу, которая так долго не находилась... А вообще, начиная с дедов, у нас все мужчины - кадровые военные. Может, отсюда и моя чрезмерная обязательность, пунктуальность и стремление к порядку во всем?
Подготовила
Наталья ИЛЬНИЦКАЯ.