Жизнь и память Гвардия Ставропольского края

В 20-летней истории новой России уже привычными стали моменты, когда маленькие города и села в одночасье получают общероссийскую и даже мировую известность. Избави Бог другие населенные пункты от такой известности. Название аула Тукуй-Мектеб, что на самом востоке Ставрополья, страна узнала пять лет назад. 9 и 10 февраля 2006 года в ходе спецоперации по ликвидации бандгруппы подразделения ГУВД края потеряли убитыми семь человек. Вот и сейчас в свете известных событий последнего времени Нефтекумский район все время упоминают  в печати и в эфире в срезе пресловутого  «ногайского батальона» и разномастных ублюдков, к несчастью для этого района, имеющих здесь родственников и многочисленных знакомых. И ни слова не говорится о тех, кто им противостоит напрямую, в условиях нынешней оперативной обстановки на Кавказе — практически в ежедневном режиме... О родственных, территориальных  и причинно-следственных связях, об однозначностях и неоднозначностях сложнопереплетенных нитей «нефтекумского узора» мы тоже поговорим, но  в следующем материале. А сегодня, когда в Ставрополе, Нефтекумске, Буденновске, Курской сослуживцы вспоминают милиционеров, погибших в Тукуй-Мектебе, мы вместе с ними вспомним... Тех, кто погиб... Ту спец-операцию, которая была полномасштабным боем... И тех, кто вышел  из того боя живым - они и сегодня на переднем крае... Работа у них такая — Родину защищать... Малую нашу Родину — Ставрополье...

Когда жжет память

Мои собеседники — начальник Буденновского РОВД Владимир Сиваков (в 2006-м он руководил межрайонным УБОП, объединявшим отделы по борьбе с организованной преступностью восточных районов края), начальник Нефтекумского РОВД Владимир Андреев, начальник  отделения по борьбе с экстремизмом по Нефтекумскому району Камалудин Лачинов, заместитель командира ОМСН ГУВД по СК (Отряда милиции специального назначения - СОБР) Сергей Коцурба. У всех за плечами — годы оперативной работы, десятки сложных спецопераций как на территории края, так и в соседних республиках. Но Тукуй-Мектеб и горячий февраль 2006-го — звено особого порядка, и не только из-за длительности боя, а из-за непроходящего ощущения личной ответственности за гибель совсем молодых ребят, для которых их первый бой стал последним. Так всегда бывает — командир отвечает за все, его задача — не только провести штурм, уничтожить боевиков, но и сохранить личный состав. Каждая смерть — пожизненный крест и постоянное возвращение к тем событиям, чтобы в очередной раз искать ответ на вопрос, мог ли он, командир, что-то сделать, чтобы не погиб тот, кто был рядом... Вины нет, а чувство вины есть — за то, что он погиб, а ты жив. Как в песне «...жжет нас память и мучает совесть, у кого она есть»... А она есть...

У Нефтекумского РОВД — памятник погибшим милиционерам. 21 фотография. До событий в Тукуе их было 14, только своих — нефтекумских, при этом только двое, говорит начальник РОВД Владимир Андреев, погибли при задержании преступников, не имеющих отношения к боевикам. 12 человек погибли при нападениях и 

боестолкновениях с ваххабитами... Он останавливается возле фотографии молодого парня:

– Андрей Силин... Он в Тукуе моим вторым номером был... Мы там с самого начала были. СОБР с одной стороны дома бился, мы с другой...

Огонь был шквальный. Пытаясь пробиться к раненому  Силину, чтобы вытащить его из-под огня, погиб второй офицер Нефтекумского ОМОНа Владимир Горбов... Друзья и похоронены рядом...

Противостояние

 Говорят, хозяин дома, в котором засели боевики, был сочувствующим идеям ваххабизма. Но вот среди самих боевиков не было тех, кого можно было назвать воинами Аллаха. Уже потом, когда в ходе следственных мероприятий были выявлены те, кто им продукты поставлял, выяснилось, что оные «мусульмане» затаривались водкой, сигаретами, колбасой со свининой тоже не брезговали. Да, они состояли в незаконных вооруженных формированиях в Чечне, но еще до этого имели чисто уголовный опыт. Короче, не столько ваххабиты, сколько просто бандиты, которые, сбившись в банду и взяв в руки оружие, почувствовали вкус власти. А религией просто прикрывались. Деньги на прокорм и бандитскую деятельность трясли с населения, обложив данью предпринимателей, фермеров, некоторые руководители хозяйств тоже подвергались давлению. Многие платили — причем не только сочувствующие, большинство из страха, на ту пору вполне обоснованного. Расстреляли же, например, женщину-ногайку, которая посоветовала им брать деньги с мужчин, а не с нее, безмужней, маленьким торговым бизнесом зарабатывающей на то, чтобы самой растить двоих детей. В настоящее время, после серии удачных спецопераций и уничтожения ряда бандглаварей, как говорят оперативники, поборы в районе прекратились. А тогда был самый пик противостояния. Бандитов уже отслеживали - по дружеским и родственным связям, телефонным переговорам устанавливали «места временной дислокации», выбивали по двое-трое, большим числом они, как правило, на ночевки «не гнездились». Уже прошли спец-операции в Каясуле, в Иргаклы, когда был тяжело ранен командир ОМСН полковник Сергей Шевелев, и Ямангое, где погиб офицер этого же милицейского подразделения  Олег Воронцов. Но бандиты были уничтожены, пособники задержаны. Бандиты, пытаясь удержать в страхе жителей района, устраивали показательные акции устрашения. Только в августе, перед боем в Ямангое, они убили директора Каясулинской школы Холшевникова и его жену, участкового Яхъаева, фермера в соседнем Степновском районе, организовали очередное покушение на тогдашнего руководителя районного подразделения УБОП Камалудина Лачинова. Машину изрешетили из автомата. Лачинов и его супруга Валентина получили тяжелые ранения. Камалудин Магомедович и через полгода в Тукуе был еще на костылях и в гипсе. Но был...

Евгений

Это на второй день боя в Тукуй-Мектебе будет много приданных сил. А накануне в три часа пополудни, когда группа Ставропольского ОМСН прибыла в этот аул для отработки оперативной информации, с командиром группы Сергеем Коцурба было совсем немного людей. Предполагалось, что в одном из нескольких домов находятся двое - максимум трое членов НВФ. Так что водитель остался в машине, снайперы заняли соответствующие расчетам позиции, силами шестерых собровцев и нескольких бойцов Нефтекумского ОМОНа должны были справиться. Информации о том, что боевиков много больше и находятся они в разных домах, не было.

Для проверки адресов взяли с собой вдову боевика — для психологического воздействия на его «соратников». Она спокойно шла рядом с командиром группы... Проверили несколько домов... Никого. И вот практически предпоследний адрес. Дверь была заперта, но из трубы валил дым. Внутри  ни звука, ни шороха. Дверь решено было взломать. Достаточно привычная ситуация для условно мирного времени. Хоть какой информацией ни располагай, но пока из дома стрелять не начнут, и дом мирный, и находящиеся в нем люди — мирные жители, и «в гости» к ним можно войти только с участковым и понятыми. Однако, пока дверь ломали, тетенька, что до этого момента никакого беспокойства не выдавала, в секунду «дематериализовалась». Двое собровцев вошли в дом.

– В середине комнаты два гранатомета, - передавал по рации Евгений Харченко. - Дверь в соседнюю комнату приоткрыта.

– Отойти! - скомандовал Коцурба.

Через несколько секунд из окон открыли огонь. Вбить «гвоздь» (спецсредство с газом) с первого раза не удалось. Огонь стал шквальным.

– Все живы?! - кричал Коцурба в рацию.

– Живы.

Женя Харченко был ближе всех к боевикам, он находился в так называемой «мертвой зоне» - недосягаемом для пуль участке. И когда со второго раза «гвоздь» все-таки был вбит, он увидел, что боевики пытаются уйти с другой стороны дома. Оттуда дом блокировала группа Нефтекумского ОМОНа, о том, что там уже понесли потери, собровцы не знали. Связи с нефтекумцами не было. 

– По огородам бегут двое! Уходят в другой адрес! - это снайперы передавали по рации. Бой смещался в другую сторону, и в этот момент уже боевики не были досягаемы со снайперских точек. В бою есть моменты, когда каждый сам принимает решение — без командира. Лейтенант Евгений Харченко такое решение принял. Он пытался сменить позицию, чтобы огнем отрезать бандитам путь...

И снова вызов по рации:

– Командир, у нас «двухсотый»!

– Я туда, - вспоминает Сергей Коцурба. - Женя лежит посередине двора... А плотность огня такая, что не подойти. Перекрестный огонь. Но кое-как подползли, вытащили...

Владимир

Потом выдвинулись в сторону общежития — поступила информация, что боевики скрылись там. Но ответного огня там не встретили. Коцурба, который до подхода приданных сил руководил операцией, принимает решение блокировать несколько улиц на окраине села и сам пошел расставлять посты визуального наблюдения. Иначе никак — у нефтекумцев,  буденновцев, которые только прибыли, и рации не у каждого были. Первый пост, в зоне прямой видимости — второй. Тогда Сергей Константинович толком и не рассмотрел молоденького лейтенанта Владимира Бубнова. Часов восемь вечера уже было. Тьма. Мороз за двадцать градусов... Да и не до знакомства...

 Этого парня хорошо знал его командир Владимир Сиваков.

– И его самого, и его отца, - говорит Владимир Петрович. - Через дорогу от меня жили. На глазах у меня мальчишка вырос. Отец в Афгане служил, и Володя тоже в спецназе ГРУ. Вернулся из армии, я ему в ОМОН предложил идти... Вот так получилось, что первый его бой последним оказался...

Кстати, о выезде на боевую задачу Владимир никому в семье не сказал. У сестренки день рождения был, а жена ребенка ждала. Никого не хотел волновать... Получилось так, что укрывшихся боевиков именно он обнаружил, и это стоило ему жизни. Окошко в цоколе дома было заложено саманом, Владимир подошел и ткнул его ногой. А за саманной кладкой укрывались бандиты. Видать, нервы не выдержали — открыли огонь практически в упор...

– Я несколько шагов от поста только успел сделать, - рассказывает Сергей Коцурба. - Меня столб спас. В него пули ударили.  Из-за столба отстрелялся по укрытию, отполз — ночью видно, откуда стреляют... А связи нет - я посты расставил и сам рацию не взял. Переполз ближе, слышу хрипит мальчишка. Второго бойца не слышал — он просто затаился. Потом уже рассказал, что слышал, как боевики между собой переговаривались, что, мол, «трехсотый» у них. В тот момент, как у них тяжело раненный появился, им труднее стало передвигаться. Не выйди на них Бубнов, могли бы отсидеться и уйти. Я потом смотрел, это самая окраина — потом чисто поле, ушли бы в степь, и все — дальше либо в Чечню, либо в Дагестан. И туда, и туда близко...

Спасибо, ребята!

Директор школы Тукуй-Мектеба Елена Конобевцева с мужем всю ночь, естественно, не спали, сидели в дальней комнате, к окнам не подходили. А поутру Елену Николаевну чуть не сгубило собственное любопытство. Она таки решила посмотреть, что во дворе делается. Дверь подвала была приоткрыта. Муж сказал, что вроде бы закрывал. Прильнула щекой к стеклу, пытаясь рассмотреть, что там у дома. И глаза в глаза встретилась с незнакомым человеком. Он стоял сбоку от окна и высматривал что-то в комнате. Елена Николаевна грузно опустилась на пол и ползком вдоль стеночки стала продвигаться к двери в спальню. Казалось, там безопаснее. К счастью для них, телефон, молчавший всю ночь, вдруг заработал, так они смогли сообщить, что во дворе их дома — боевики...

– За нами наши ребята приехали на БТРе, на улице мороз, а они прямо распаренные, видно, что из боя, - рассказывает Елена Николаевна. - Воды сразу попросили, пить хотели. Они нас и вывезли.

– Ну привет вам от СОБРа, который вас вывозил.

– Ой, спасибо большое! - разулыбалась женщина. - И им спасибо  еще раз от нас передайте. Пусть их Бог хранит!

Кстати, вывезли не только семью Конобевцевых, из зоны боевых действий милицейские подразделения эвакуировали всех гражданских. Из мирных жителей за период этой двухдневной спец-операции никто не пострадал.

Второй день тоже был напряженным. Погибли ребята из Курского РОВД, которые вообще должны были стоять в оцеплении... Молоденькие просто,  не до конца осознавали опасность...

Спецподразделения во время проведения зачистки избежали потерь. Хотя в некоторых моментах действительно хранил Бог. Было, что боец поскользнулся и упал именно в тот момент, когда по нему ударили из автомата. Было, что боевик, уже нажимая на спуск, зацепился за порог и рухнул навзничь, а очередь ушла вверх. Было, когда сотрудник ОМСН Синило оказался отрезанным от своих под перекрестным огнем.

– Вытащите меня! - кричал он в рацию.

– Я не вижу тебя, держись, - кричал ему Сергей Коцурба. 

Как вытаскивать, он на тот момент не представлял. К тому же БТР, идущий на подмогу,  прямо посередь двора сел днищем на срезанный пень... Но парень выбрался, слава Богу.

За все в ответе

– Я не знаю, как бы я жил, если бы тогда боевики ушли, - говорит Сергей Константинович. - Нельзя, невозможно было им этого позволить. Я особенно отчетливо это осознал, когда над Женей убитым в «Газели» сидел и не знал, как матери его об этом сказать... Это всегда очень тяжелый момент для того, кто командовал операцией. Так и в Ямангое было, когда Олег Воронцов погиб, и в Нальчике, там тоже погиб парень из Волгограда, он в моей группе был... И вот пять лет уже прошло после Тукуй-Мектеба, а как февраль наступает, все время в голове этот бой прокручиваешь — что я мог сделать, чтобы Женька жил... И понимаю, что нет моей вины. А мучает, что вот он погиб, а я жив... Ну, значит, мне такое предназначение, значит, я еще должен в жизни что-то сделать...

Через год после Тукуй-Мектеба во время спецоперации в Нефтекумске погиб еще один собровец Вадим Занкевич. У него остались жена и маленький сын...

Собровцы всегда помогали семьям своих погибших товарищей. А тут решили создать фонд. Он тоже называется «СОБР»... Подшефные 20 семей — не только офицеров ОМСН, но и УИН, ФСБ. Помощь оказывали поочередно — в зависимости от необходимости. Кому-то нужно помочь сделать ремонт, кому-то — оплатить репетиторство при поступлении ребенка в вуз, кого-то — отправить в санаторий на лечение... Государство, конечно, выплачивает дотации и пенсии семьям погибших, но даже единовременные выплаты кратно ниже, чем помощь раненным при терактах. Не хотелось бы здесь ничего сравнивать. Просто вопросы возникают: почему? Они  риторические. А в новом Законе о полиции по крайней мере на данный момент и вовсе не прописано никаких социальных гарантий, и параллельного закона на этот счет пока не принимается. Дай Бог, чтобы что-то изменилось. А пока фонд «СОБР» - возможность помочь, проявить заботу.

- Я всегда говорю, что живой человек имеет возможность заработать, - говорит Сергей Коцурба. - Был бы жив Вадик Занкевич, он бы сам обеспечил свою семью — мать, жену, сына. И мама Жени Харченко не болела бы, если бы сын был рядом и внуки бы появились... А он и свадьбу-то не успел сыграть... Мы не можем заменить родных людей, но мы можем хотя бы что-то сделать для матерей, вдов и детей наших товарищей. Я очень благодарен друзьям, благодаря которым фонд держался два года, которые, зная меня, понимают, что мы на этом ничего не зарабатываем. И особо хочется сказать о руководителе компании «ЮгСтройИнвест» Юрии Иванове, который сам перечислял средства в фонд и привлек к этому всех подрядчиков. Благодаря этому мы впервые единовременно смогли оказать помощь всем двадцати нашим подшефным семьям.

… Конечно, хотелось бы, чтобы государство ценило людей, защищающих государственные интересы. Еще хотелось бы, чтобы и мы сами научились таких людей ценить. Они на переднем крае противодействия терроризму и экстремизму. И  по сути закрывают нас собой. У нас в России много бед, но даже войны мы выигрываем только благодаря человеческому фактору.

Я спросила, например, Камалудина Лачинова, пережившего несколько покушений, что его заставляет сохранять верность своей опасной работе. И услышала уже привычное: «Я здесь родился и вырос, это моя малая родина» и «Никто, кроме нас». Это не девиз, а жизненная позиция, которая объединяет всех, кто выбирает работу на передовой, на переднем крае.

Поэтому и ответ на вопрос, не возникает ли желание найти себе дело поспокойнее, не удивил:

– А перед ребятами стыдно не будет? Они-то ведь тоже не уходят. Вот в Тукуе я не воевал — в гипсе был, толку от меня было мало. Только руководил — туда сдвинуться, сюда силы перебросить... Но ведь СОБР и ОМОН — они-то по-настоящему воевали. Это герои. Это гвардия Ставропольского края.