Долгая дорога к воле

Нынешний год в нашей стране отмечен юбилеем исторического события, исключительное значение которого по прошествии лет мы, похоже, уже не воспринимаем, как следовало бы. Тем не менее ровно 150 лет назад, 19 февраля 1861 года по юлианскому календарю, российский император Александр II подписал Манифест «О Всемилостивейшем даровании крепостным людям прав состояния свободных сельских обывателей и об устройстве их быта». Это решение стало судьбоносным не только для миллионов тогдашних жителей России, но и на многие годы - для их потомков. 

Сегодня трудно представить масштабы феодальной зависимости в России. По данным ревизии 1857 года, в империи насчитывалось 23 миллиона крепостных крестьян. Во второй половине XIX века эта цифра сопоставима с общей численностью населения Франции или двух Испаний. Стоит ли говорить, что в вопросах масштабов закабаления собственного народа Россия шагала далеко впереди планеты всей. По данным американской статистики середины XIX века, в Новом Свете официально насчитывалось 3,2 миллиона несвободных, политкорректно выражаясь, «афроамериканцев». И хотя юридически русские крепостные крестьяне не являлись рабами, многие из них на практике являлись таковыми.

«Вот тебе, бабушка, и Юрьев день»

Первыми документами, утвердившими в России крепостное право, считаются Судебник 1497 года, указы о заповедных и урочных летах. Народный фольклор сохранил напоминание о тех временах благодаря известной поговорке. В XV – XVI веках в ноябре на день святого Георгия, в просторечии называемом Юрьевым днем, крестьянам разрешалось переходить от одного феодала к другому. По Судебнику Ивана III 1497 года для этого был установлен срок – за одну неделю до праздника и неделю после. Указ о заповедных и урочных летах в 1590-х годах ликвидировал эту возможность. Отсюда и появилась в народе поговорка - «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день».

По принятым в государстве законам крестьяне, попавшие в зависимость к феодалу, могли иметь земельный надел и хозяйство, чтобы прокормить себя, свою семью. При этом в их обязанности входила барщина, то есть разнообразные работы на хозяйском поле, огороде, скотном дворе, везде, где требовались рабочие руки. Плюс – несли всяческие повинности, например, рекрутские. А кроме того, платили барину оброк и налоги государству. Наверняка вы читали об этом еще в школьных учебниках.

Самодержавие, будучи диктатурой дворянства, всемерно защищало его интересы. Даже великий реформатор Петр I и сторонница просвещенного абсолютизма Екатерина II своими указами способствовали ужесточению крепостного права. Так, по Жалованной грамоте дворянству 1785 года дворяне освобождались от «личных податей» и одновременно получали привилегию покупать землю вместе с крестьянами в личную собственность. В конце XVIII века феодалы уже обладали правом ссылать неугодных дворовых людей и крестьян в Сибирь на поселение, на каторжные работы и заключать в тюрьмы. Телесные наказания были нормой. Нередко истязания заканчивались тяжелыми увечьями и даже летальным исходом. Ничем не ограничивалась продажа крепостных без земли, разрешалось разлучать родителей с детьми.

По семейной легенде, моя прапрабабушка Акулина Метелкина была крепостной у господ Пушкиных. Она родилась в их имении Большое Болдино Нижегородской губернии в год выхода в свет «Истории Пугачевского бунта». Из архивных документов, писем и воспоминаний можно получить некоторое представление о том, что Пушкины относились к своим крестьянам не хуже и не лучше других господ: не зверствовали подобно Салтычихе, но и в особый либерализм не ударялись. Судьбу самой известной крепостной Александра Сергеевича – Ирины Яковлевой, более известной под именем Арины Родионовны, можно было бы считать вполне благополучной. Однако, будучи няней у господских детей, своих трех дочерей и сына она оставила на попечение родственников в другой губернии, а видеться с ними могла лишь по случаю и крайне редко.
Невозможно быть «немного свободным»

К моменту отмены крепостного права в России было принято несколько юридических актов, в той или иной мере облегчающих положение крепостных крестьян. Но делалось это вовсе не по доброте душевной самодержцев, а из соображений государственной необходимости. Крепостное право стало главным препятствием для ростков капитализма, развивающихся в недрах глухого феодализма. Неудивительно, что в первой половине XIX века обсуждение всех общественных вопросов сводилось к проблеме отмены крепостного права. Россия катастрофически отставала от Европы. Плачевные результаты Крымской кампании окончательно показали, какая пропасть разделяет индустриально развивающуюся Европу и закосневшую в хроническом феодализме Россию.

Манифесту Александра II предшествовал целый ряд законодательных актов и особых мероприятий. Так, по закону «О вольных хлебопашцах» 1803 года разрешалось помещикам отпускать своих крепостных на волю с обязательным наделением землей. «Вольные хлебопашцы» договаривались с бывшим хозяином, на каких условиях они получают свободу, будь то единовременный выкуп или отработка барщины, сами платили подушную подать в казну, а также отбывали земскую и рекрутскую повинность как государственные крестьяне. Еще через пять лет помещики потеряли право продавать своих людей на ярмарках.
Даже император Николай I, «заработавший» имидж душителя свобод в самом начале своего царствования, участвовал в подготовке почвы для отмены крепостного права. С его подачи в 1841 году был принят закон, по которому крепостных разрешалось иметь только владельцам населенных имений, при этом крестьяне получали больше возможностей для самовыкупа.  

В ковыльный край – к земле и воле

«Ставропольская губерния к моменту отмены крепостного права очень сильно отличалась от подавляющего числа губерний страны тем, что здесь основную массу составляли государственные крестьяне, - комментирует ситуацию профессор Ставропольского государственного университета, доктор исторических наук Николай Судавцов. – Это были лично свободные люди, которые пользовались государственной землей на праве надела и за это несли государству повинности. Среди первых переселенцев на Ставрополье было много однодворцев. Это еще одна немногочисленная категория лично свободных крестьян, в основном из числа отставных солдат. Павел I ограничил срок службы рекрутов в армии до 25 лет. Теперь по закону солдат уходил в отставку, но не возвращался в крепостную зависимость, а становился свободным. Ему давалось 15 десятин земли и 100 рублей серебром на обзаведение. Таким образом, многие солдаты, которые уходили в отставку из Кавказской армии, хотели быть поближе к полку, в котором служили, оставались на Ставрополье».

«На Ставрополье скрывались беглые крепостные и, по слухам, участники Пугачевского бунта. Здесь их никто не искал. А в 1797 году вышел новый указ о зачислении беглых крестьян в разряд казенных.

В соответствии со стратегическими планами освоения новых земель на Северный Кавказ из внутренних губерний должны были переселиться 23 тысячи крестьян.  Несмотря на близость неспокойных горских соседей, жители Центральной России покидали насиженные места и ехали в степной регион, где, по слухам, было «земли немерено». Переезжали государственные крестьяне из Рязанской, Тамбовской, Воронежской, других малоземельных губерний, из Малороссии, - рассказывает профессор Н. Судавцов. – Здесь им выделяли по 15 десятин на человека. Для сравнения: средние наделы в Курской губернии доходили до  2 - 3 десятин на ревизскую душу, в Орловской и Воронежской – от 3 до 5 десятин. Условия жизни и ведения сельского хозяйства сильно отличались от тех, к которым привыкли крестьяне внутренних губерний. Приезжие перенимали у местных народов их способы ветеринарии и земледелия, учились строить жилье из подручных материалов».

«…Земледелие в Ставропольской губернии примерно увеличивается, чему благоприятствует как сбыт хлеба по выгодным ценам, щедро вознаграждающим труды земледельца, так и умножение рук от переселения казенных крестьян из внутренних губерний», - сообщал в отчете о состоянии сельского хозяйства за 1848 год ставропольский гражданский губернатор.

Надежду на свободу выбивали розгами и картечью

По сравнению с внутренними губерниями России численность крепостных крестьян на Ставрополье была незначительной. В середине XIX века самыми крупными имениями были селения в Георгиевском уезде: Александровка - графа Воронцова, Бургун-Маджары - помещиков Скаржинских, Маслов Кут - Калантаровых, Владимировка - Реброва… Согласно Ведомости о социальном составе жителей городов и уездов Кавказской области в 1846 году в Ставропольском уезде числилось 118694 казенных крестьянина и 1031 – помещичьих. А в самом городе Ставрополе был такой расклад: казенных крестьян - 850, удельных – 28, помещичьих – 309 и дворовых людей – 655.  Накануне реформы 1861 года в Ставропольской губернии насчитывалось 7942 ревизские души.

Между тем жители относительно благополучной хлебной губернии в середине XIX века были далеки от мысли, что «Бог создал на небе рай, а на земле – Ставропольский край». Архивные документы зафиксировали примеры крупных крестьянских волнений. Возмущения в селе Демьяновка помещика Гриельского пришлось подавлять при помощи войск. Крестьяне помещика Майволдова отказывались на него работать, а свое недовольство хозяином выразили в жалобе на имя губернатора (и, как следовало ожидать, после чиновничьего разбирательства зачинщики были биты розгами). Но самые бурные крестьянские возмущения и последовавшие за ними кровопролитные репрессии происходили в селе Маслов Кут, принадлежавшем помещикам Калантаровым. События января 1853 года заслуживают отдельного рассказа.

(Продолжение следует)