Прилежание и красота

Каллиграфия совсем не пустой звук для тех, кто застал еще засилье перьевых ручек и чернильницы-непроливайки (порой еще какие «проливайки», между прочим, это смотря под каким углом ее в портфель торопливо сунуть, и что этим портфелем делать, можно ведь и отбиваться от недругов во время внезапной драки в переулке, например). Был тогда и такой специфический урок в начальном классе – чистописание, за выведенные буквы, а позже и слова, учительница ставила оценки. Разные, само собой, в зависимости от проявленного усердия.
Это был настоящий процесс: сперва макнуть перо в незримую черноту чернил, причем предельно аккуратно, чтобы потом из-за их переизбытка не поставить вдруг зловредную кляксу, и выводить, стараясь не произвести фейерверк брызг на девственно чистую страницу. Если не соблюдать хотя бы по минимуму эти правила, тетрадей не напасешься. А для подражания всем первоклашкам выдавали специально изданную в типографии тетрадь, озаглавленную «Прописи», где надо с нажимом, где волосяную линию вести, чтобы в результате получалась кондиционная по всем параметрам и красивая буква.

Аз, буки, веди…

Это был кошмар и ужас в одном флаконе, потому что требовало дикой сосредоточенности и особого прилежания. Недаром последнее слово тогда обязательно употреблялось при поощрении ученика: проявляет, дескать. С другой стороны, этот предмет очень дисциплинировал, к тому же развивал моторику пальцев, наконец, вырабатывал разборчивый, удобочитаемый и только тебе присущий почерк, казалось, на всю оставшуюся жизнь…
Хотя, если вспомнить первую школьную осень, какое могло быть домашнее задание по чистописанию (!), если на улице еще тепло, сверстники с шумом и ором сгребают уже опавшую листву и сухостой из веток на улице Ломоносова, готовясь разжечь костер, чтобы затем, едва стемнеет, в золе печь картошку, или по обыкновению слегка обносят соседние сады, и подступает коллективная пора радостно чистить кожуру грецких орехов, в Ставрополе этих деревьев растет много до сих пор; от кожуры руки тут же становятся коричневого цвета – та еще улика, но кто об этом задумывался? Зато как вкусна еще не затвердевшая ядрица… Какое чистописание, вы о чем?!
А потом обвально, разом на смену перьевым пришли шариковые ручки, истребив исчадие прошлого «непроливайки», и вслед за ними с учебников, тетрадей исчезли непрошеные чернильные пятна. «Прописи» остались, но толку? Никто на них не ориентировался – в смысле толсто-тонко, попробуй, «шариком» выведи, он для этого не приспособлен, и почерки сразу стали заметно портиться. У учителей, кстати, тоже. Определение – написано «как курица лапой» стало обыденностью, а слово «каллиграфия»…
Почти пропало это понятие и слово из массового употребления. Зато набрало силу другое – унификация, или, по-иному, растущее отсутствие индивидуальности и эстетики. Что уж говорить о компьютерной эпохе, когда писать собственноручно вообще стало неохота: появилась возможность набирать те же письма, «тыцая» на клавиши клавиатуры, и мгновенно их по электронной почте отправляя адресатам, не выходя из дома… Называется, испытано на себе: не раз ловила себя на том, с каким трудом и насколько коряво выходит при исполнении даже приятного по последствиям требования «напишите сумму прописью» в бланке, не отходя от кассы, так сказать. А раньше, помнится, говорили: тебе бы только на казначейских билетах расписываться… Увы.

Умение уходит безвозвратно

Практически, за исключением редких случаев проявления упертого чудачества, сегодня индивидуальность, как и прежде, несет преимущественно лишь наша личная подпись, идентифицирующая человека при составлении договора или получении денег в банке, скажем. Но что-нибудь ведь обязательно придумают на замену, чип какой-либо с отпечатком пальца, например. И не будет уже необходимости работать над сугубо собственной подписью, в которой, по уверениям ученых-почерковедов, сохраняется особость характера в том числе.
Вот и оказалось, что каллиграфия постепенно превратилась из массового веяния в настоящее искусство немногих, их называют каллиграфами, но точнее будет – дизайнеры. Они и съехались сейчас в известный центр тысячелетней письменной традиции Великий Новгород с разных концов мира, потому что везде, где больше, где меньше, стоит проблема индивидуального создания рукописей. Даже в Японии и Китае, арабских странах, где написание иероглифов с помощью пера и кисти имеет древнейшую историю. Глобальная унификация наступает однако. А против нее всегда бунтовала и бунтует творческая натура человека, где бы он ни находился.
Первый культурно-просветительский проект «Международная выставка каллиграфии» стартовал в России в начале 2008 года и с огромным успехом прошел тогда же в сентябре в Санкт-Петербурге, участие в нем приняли представители 26 стран. В 2009-м выставка уже проходила в Москве и собрала участников уже из 34 стран. В трех павильонах, общей площадью более 5000 квадратных метров, демонстрировалось свыше 500 каллиграфических работ 101 художника. В рамках выставки проводились конкурс «Православная каллиграфия» и 72 мастер-класса с участием ведущих дизайнеров России и мира.
Ныне главной темой станет «Сакральная каллиграфия», ведь тайны знаков и символов, как отражение образного мышления, сохранение исторической памяти, как и любые тайны, всегда привлекают внимание… Любопытно, сохранится ли вообще каллиграфия как понятие и слово, например, в следующем веке? Если и сохранится, то, пожалуй, лишь благодаря творческому вдохновению художников, на бытовом уровне – чрезвычайно выборочно, а в целом – вряд ли. Следующую же международную каллиграфическую выставку планируется провести в Париже – мировой столице моды и красоты.