«Я готова работать за пять тысяч рублей, но хочу помогать людям, а не заниматься неизвестно чем»

Корреспондент «ВС» пообщался с молодыми педагогами-психологами и на их примере узнал, почему начинающие учителя, воспитатели детских садов и врачи, приходя после университета работать в госучреждения, недолго там задерживаются. Оказывается, дело не только в деньгах.

Кипы бумаг и другие важные дела

Асе 23 года. Она педагог-психолог в одном из общеобразовательных учреждений города. Говоря о работе, она почти не упоминает свою маленькую зарплату. Ее волнует, что начальство не понимает ее роли.

— Никого не интересует, как ты проводишь занятия, — рассказывает Ася. — Всем нужны планы, договоры, отчеты. В конце концов, лучшими оказываются те, кто круто пишет бумажки.
— Сколько рабочего времени у тебя уходит на отчеты?
— Честно? Я больше времени трачу на то, чтобы увильнуть и не писать эти бумажки. Специально проверяла. А тут еще так: чем больше ты работаешь и чем активнее соображаешь, тем больше на тебя начинают навешивать лишней работы. Ты быстро это понимаешь и врубаешь «старую бабку»: «Ничего не знаю, ничего не делаю».
Конечно, совсем без бумаг не обойтись, однако писанина каким-то образом становится приоритетом. Кроме того, документация — не единственная помеха настоящей работе. Например, Ася рассказала, что также должна собирать добровольные пожертвования с родителей. Это, конечно, не входит в ее обязанности, но ей приходится этим заниматься по поручению начальства.
Алине 24. Она тоже педагог-психолог:
— Есть те, кто может платить за услуги, и есть те, кто не может. Да, для таких я готова работать за государственную зарплату в пять тысяч рублей. Но при этом я хочу именно помогать людям, а не заниматься неизвестно чем, — рассказывает она. — Я, конечно, понимаю, что от документации никуда не деться, но сейчас все сводится к тому, что я не помогаю людям, а забочусь о том, что нужно сделать методичку, написать протоколы, приказы. И после такого рабочего дня у меня нет сил, чтобы прийти домой и почитать информацию, например, о задержке психического развития. А ведь у меня много детей с этим диагнозом. Руководители учреждений как будто не понимают, для чего мы нужны, и заставляют нас заниматься всякой ерундой: ходить в вышестоящие инстанции, раскладывать бумажечки по папочкам. А представляют меня так: «Это Алина, наш специалист». Какой специалист? По раскладыванию бумажек? Я для этого училась пять лет в университете, трачу по десять тысяч в месяц на личную терапию?
Кстати, плохое обеспечение вытекает как раз из непонимания, зачем нужен тот или иной специалист. Нормальный чиновник никогда не поймет, зачем психологу в кабинете для приема нужны три разных вида кукол, если можно купить одну. Это становится помехой. Алина сетует и на отсутствие или недостаток супервизии, которая необходима каждому практикующему специалисту. Это когда один психолог помогает другому справиться с внутренними проблемами, связанными с приемом пациентов, с нагрузкой.
— Мы не получаем почти никакой поддержки. Ася тебе говорила, что она работает с группами? И при этом у нее вообще нет супервизии, а у меня одна раз в две недели. А что говорить про школы и учреждения, которые находятся в поселках? Там постоянное внутреннее выгорание. Психология превращается в работу для галочки: «Если ты не сделаешь, директор будет ругаться».

«Чувствую себя ущербной…»

Юле, еще одному молодому педагогу-психологу, повезло с руководством. Ее не нагружают лишней работой, она занимается реальным делом.
— Я люблю это, — рассказывает она. – Когда ребята бегут к тебе и кричат: Юлия Игоревна, Юлия Игоревна! И директор у меня хороший. Она постоянно говорит: «Бедняжка, хотелось бы как-то больше тебе заплатить, но не могу, пока ты еще не доучилась».
Конечно, Юлия сталкивается с некоторыми проблемами, но у нее есть возможность делать то, что она должна. Но она уверена, что эта её работа – временная. Пока ее могут обеспечивать родители. Четыре тысячи в месяц, конечно, снижают нагрузку, но не сильно.
Спрашиваю я у Аси:
— А что же взрослые педагоги? Почему они работают так долго? Неужели нет проблем?
— Я тоже раньше задумывалась. Ходила и спрашивала у всех. Некоторые подрабатывают еще где-то. Другие просто боятся искать, думают, что может быть и хуже. А еще есть люди такой «олд-скульной» закалки, которые привыкли все делать для людей, только дай им на хлеб и воду.
— Молодое поколение готово к такому?
— Нет! Нет, — повторяет громко Ася. — Нужно же себя обеспечивать. Я сейчас трачу деньги, по сути, только на квартиру и на обучение. Ни на что больше не хватает. О том, чтобы ребенка родить, я вообще не думаю. Если в прошлом была программа- минимум, людям хватало на еду и квартиру, и этого было достаточно, то сейчас ты чувствуешь себя ущербной.
В управляющих структурах знают об этих проблемах, однако пока о каком-то серьезном решении этих проблем говорить рано. Это не зависит от волевого «жеста» одного чиновника и от неожиданного прозрения всех руководителей образовательных учреждений.
Работая как специалисты частной практики, Алина и Ася получали бы в несколько раз больше при той же нагрузке. Но чтобы стать «частником», необходимо заработать себе имя, и многие воспринимают работу в общеобразовательных учреждениях как старт, а не постоянное место. Обычно при рыночной экономике бюджетники и не должны зарабатывать столько, сколько получают специалисты частной практики. Кто трудится на себя, всегда будет получать больше. Но сейчас разница в уровне заработка психологов слишком велика. Государство не способно обеспечить детей качественной психологической помощью. В итоге низкая зарплата вместе с непониманием руководства роли психологов в системе образования приводит к тому, что работа только имитируется. Так профессия педагога-психолога, а часто и вообще работа в школе (у всех молодых специалистов схожие проблемы) становится непрестижной и даже приобретает статус профессии-изгоя. Выполнять такую работу за зарплату в пять тысяч рублей, думают люди, можно только от безысходности и неумения делать что-нибудь еще.

P.S. Имена молодых специалистов изменены, а места работы не указаны намеренно, так как девушек могут наказать или уволить за «откровения».