Юбилей Лермонтова в Ставропольском театре драмы отметили «Маскарадом»

Можно смело сказать, что труппа Ставропольского академического театра драмы имени М. Ю.  Лермонтова сделала всё для того, чтобы премьеру нового сезона публика обсуждала много и бурно.

Драма Михаила Лермонтова «Маскарад» снискала славу таинственного произведения, вокруг которого творятся необъяснимые явления, по силе мистического воздействия сопоставимые разве что с шекспировским «Макбетом». Театралы старшего поколения наверняка помнят две постановки «Маскарада». Сначала в 1965 году, когда в нескольких первых спектаклях Арбенина играл корифей Малого театра народный артист СССР Михаил Царёв, а затем в 1995-м - работу замечательного режиссёра Алексея Малышева. И каждый раз возникали какие-то непреодолимые обстоятельства, мешавшие творческому процессу.

Новый «Маскарад» в постановке известного режиссёра народного артиста РФ Юрия Ерёмина тоже дался с трудом. Премьера несколько раз переносилась, как будто самим провидением была назначена дата – день 200-летия со дня рождения автора драмы. То, чего так долго ждали ставропольские театралы, случилось…

Прологом к спектаклю послужила сцена, в которой появляется таинственный человек с метрономом. Равномерные удары как будто отсчитывают время, отпущенное героям. Механизм неизбежности запущен. Одновременно задана стилистика рокового сюжета. А поскольку большинству из нас он известен со школьной скамьи, самым интересным в спектакле становится сопоставление собственного восприятия произведения Лермонтова и его сценическое воплощение.

Зритель придирчиво изучает декорации, которые работают в символическом ключе, населяя сценическое пространство неодушевлёнными фигурами мрачного, почти демонического маскарада. Оказываясь в плену этого пёстрого иллюзорного мира, персонажи вынуждены принимать условия игры, которая идёт не только за карточным столом и в маскараде, но и в обычной жизни.

Арбенин в исполнении Игоря Барташа, на мой взгляд, ничуть не противоречит тому образу, о котором мы читаем у Лермонтова:

Женился и богат, стал человек солидный,
Глядит ягненком, - а право, тот же зверь...
Мне скажут: можно отучиться,
Натуру победить. - Дурак, кто говорит;
Пусть ангелом и притворится,
Да черт-то все в душе сидит.

Так говорит о нём Казарин (актёр Владимир Петренко). Игорю Барташу действительно удаются персонажи с налётом демонизма в облике и характере. Его Арбенин, в начале действия предстающий как человек, отказавшийся от прошлого, наполненного пороками, ради любви к Нине (в этой роли выступает актриса Полина Полковникова), на глазах преображается в терзаемого страстями безумца.

Однако не стоит рассматривать образ Арбенина в отрыве от других персонажей. Вот, князь Звездич (актёр Александр Кошелевский). Можно догадаться, что Арбенин узнаёт в нём самого себя, каким он был несколько лет назад: любитель карт и женщин, берёт от жизни всё, не задумываясь о последствиях. Вероятно, поэтому он легко соглашается сесть вместо молодого князя за карточный стол, чтобы отыграть его долг. Таким образом, он как будто примеряет на себя маску Звездича, а вместе с ней его молодость и жизненную силу.

Сюжет лермонтовского «Маскарада» пронизан символами и аллюзиями. Здесь у героев нет даже случайных имён. Так, в середине действия мы слышим, как Нину называют – Настасья Павловна. «Анастасия» в переводе с греческого - «воскресение». В этом имени зашифрована метафизическая сущность героини – она пришла и наполнила любовью и новым смыслом существование Арбенина, который так и говорит: «И я воскрес для жизни и добра». У Нины единственной есть в спектакле своя музыкальная тема, мелодия Альфреда Шнитке как будто приподнимает героиню над миром, в котором существуют остальные персонажи. Полина Полковникова показала светлый, незапятнанный образ, её Нина безропотна и чиста. Чего не скажешь о другой героине – баронессе Штраль (актриса Лариса Урбан), в её характере много больше граней и нюансов. В маскараде она в костюме соблазнительной турчанки, совсем другой она предстаёт в светском обществе и уж совсем неожиданной - в спальне у князя Звездича. Нет, она вовсе не изощрённая интриганка и тем более не злодейка (как говорила героиня фильма «Формула любви»: «Она тоже женщина несчастная, она графа любит!»). Баронесса – молодая вдова, хороша собой, ей хочется любви, и разве она виновата, что предмет её страсти не самый достойный человек - порок так чертовски притягателен… Подняв на балу потерянный Ниной браслет, она не предполагает, к чему приведёт начавшаяся с этого момента игра, которая становится смертельно опасной.

Есть и другие персонажи, скрывающие свою истинную сущность под масками. Вот Неизвестный (заслуженный артист РФ Александр Ростов), «черный человек», персонаж полумифический, в определённой степени инфернальный. «Да, непримеченный, везде я был с тобой; Всегда с другим лицом, всегда в другом наряде». В спектакле это обыгрывается буквально: Неизвестный появляется в облике слуги, денщика, картёжника. Сродни ему Шприх (актёр Владимир Лепа), которого все вокруг сравнивают с чёртом. В спектакле он возникает из люка, как нечистый из преисподней. О его принадлежности к дьяволу говорят даже детали: он здоровается с Казариным левой рукой (не случайно суеверные люди плюют через левое плечо, за которым, как они считают, прячется бес).

Впрочем, без бесовщины не обошлось и по ходу самого спектакля. Иначе мне трудно объяснить сцену рандеву в спальне Звездича. Теперь её обсуждают и те зрители, что были на премьере, и те, кому очевидцы описали подробности во всех деталях. Влюблённая баронесса проникла в постель князя, тот спросонья нервно вскочил на ноги и оказался перед публикой во весь рост comme l'enfant qui vient de naître (В чем мать родила (фр.)). В полном зале – немая сцена. Эпизод вызвал эффект пощёчины, неожиданной и хлёсткой. А главное - недоумение: зачем? Неужели трёхсекундная мизансцена в жанре ню, выпадающая из общей стилистики спектакля, была необходима для более детального раскрытия характера героя и мотивации его поступков? Отнюдь нет. Можно было бы заподозрить народного артиста РФ Юрия Ерёмина в режиссёрском хулиганстве, но это тоже сомнительно. Может быть, всё гораздо прозаичнее: это была обычная PR-уловка? Что на самом деле хотел сказать режиссёр, зрители не узнали - он раскланялся напоследок и улетел в Москву. А осадок, как говорится, остался...

Так или иначе, юбилейный театральный сезон открыт. Премьера состоялась, и могу поспорить, что ближайшие спектакли не дадут повода обсуждать наготу Звездича, и у публики появится желание поговорить о других достоинствах новой работы ставропольской труппы.